— Секунду, — я откопал кувшинчик с элем, душевно приложился к нему и забрался на дракона. — Все, я готов.

Горыныч с разгону вбежал в воду. Не очень комфортно, кстати, без штанов на драконе кататься, чешуя бронированная. Прогалопировав вприпрыжку метров с пятьдесят по водным просторам, дракон остановился. Вода плескалась примерно в районе колена дракона. От неудержимого хохота я все-таки не удержался и свалился в воду.

— Залазь обратно и держись.

— Да ладно тебе. В море послезавтра купаться будем.

— Залазь.

— Ну ладно.

Горыныч, подняв тучу брызг, — взлетел. Через пару минут полета он плавно опустился на воду и нырнул. Я вовремя отцепился и, всплыв на поверхность, отдышался. Водичка была просто прелесть. Похоже, сделал я правильно — дракон на поверхности пока не появился. Ну да бог с ним, всплывет, никуда не денется. Перевернувшись на спину, слегка подгребая руками, я наконец-то расслабился. Из воды, поднимая тучи брызг, стрелой вылетел Горыныч. Пришлось изучить воду озера на вкус. К моменту возвращения дара и способности речи он успел вновь красиво нырнуть в воду, чтобы, уже аккуратно вынырнув рядом, разлечься на поверхности.

— Данил, здесь глубина больше пятидесяти метров. Хоть заныряйся. А ты чего отцепился-то?

Я тем временем нагло забрался на распластанное по водной глади крыло и, облокотившись на лапу, устроился поудобнее:

— Боюсь, такая глубина могла вредно сказаться на моем драгоценном здоровье, хотя точно не знаю. Да и вообще я как «пловец» не очень. Можно смагичить что-нибудь, конечно, но, если честно, сейчас лень напрягаться.

— Ну и зря, там так красиво.

— В другой раз обязательно попробую. Только для подстраховки что-нибудь придумаю, и попробуем. Эх, рыбки бы еще поймать, можно было бы ушицу сварить. Может, нырнешь пару раз?

— Нет, Данил, там сноровка нужна. А у меня вся рыба меж когтей ускользнет. Хоть заныряйся. Лучше покупаемся, и я чего-нибудь из дичи притащу, если не побрезгуешь.

— Вот еще брезговать. По-правильному дичь я не разделаю, конечно, но пару кусков свежего мяса из тушки — добуду. Ты только посмотри там еще деревце какое-нибудь по дороге. Хочется на живом огне поджарить. Ладно, давай нырнем по разу и займемся ужином. А то от длительных обсуждений у меня аппетит разыгрался. — Я нырнул в воду и, активно работая руками, направился в сторону берега.

— Данил, не туда гребешь.

— А какая разница, догоняй, — приостановившись, я наблюдал, как Горыныч практически без всплеска последовал моему примеру, лишь на мгновение в воздухе мелькнул кончик хвоста. А уже через несколько секунд передо мной вынырнула голова дракона:

— Ну что? Полетели?

Нащупав ногами спину дракона, я разместился, ухватившись за шею:

— Полетели.

— Я нырну неглубоко, держись, взлетать будем из-под воды. — Горыныч плавно ушел под воду. И стал очень быстро набирать скорость. Пришлось вцепиться в него из всех сил, чтобы вода не оторвала меня от него. И тут Горыныч вынырнул, практически выпрыгнул из воды и, расправив крылья, взмыл в воздух.

— А теперь на охоту.

— Давай. Только ты меня высади, я пока лагерь разобью. — Прохладный воздух приятно холодил кожу.

В лагере первым делом я добил кувшинчик с элем и перекусил копченым мясом из запасов. Дичь это, конечно, хорошо, но пока Горыныч ее притащит, пока приготовится, можно и от голода помереть. Солнышко все еще нещадно припекало. Поэтому я всерьез озаботился созданием навеса. Пара одеял, взятых на случай ночевки в необжитых местах, подошли для этого случая практически идеально. Одно на песок. Второе тентом. Вот только к чему бы его привязать.

Горыныч появился как раз в тот момент, когда отчаявшись закрепить одеяло между двух воздушных линз, я приступил к изготовлению столбиков из оплавленного магией песка. Процесс шел медленно. Поэтому дерево, притащенное Горынычем, сильно меня обрадовало. К дереву прилагался живой упитанный барашек.

— Пойдет? А чего это ты тут делаешь?

— Пойдет, да так, экспериментирую чуток, — наблюдая за поведением испуганного животного, я пытался вспомнить, как правильно его разделывать, — а где ты его взял?

— Да, здесь недалеко, с полчаса лету. Там еще, кстати, остались. Ты только скажи, еще пару притащу.

— Спасибо. Мне и одного вполне хватит, — вдаваться в подробности, где и у кого именно Горыныч позаимствовал барана, мне совершенно не хотелось. Да и какая, собственно, разница. Достав из седельной сумки нож, я отвел барана в сторонку. И задушив в душе гринписовские замашки, попытался его повалить. С первой попытки это не удалось. Пришлось отложить ножик в сторонку и, дернув за две ноги, привести барана в надлежащее положение. Животина сопротивлялась и пыталась встать. Пришлось чуть ли не усесться на нее верхом, ногой подгрести оказавшееся чуть в сторонке орудие убийства. И вновь подавив в себе непонятные трепетные чувства к четвероногому, одним движением перерезать горло будущему ужину, слегка придержав задергавшееся, истекающее кровью животное. Агония продолжалась недолго. Под внимательным взглядом Горыныча я вспорол жертве брюхо. Место приготовления частично стало походить на сцену из фильма ужасов. Задумчиво оглядев полученный результат, я вовремя остановил себя: «И на фига я собственно, изгаляюсь, когда мне достаточно одной задней ноги, шкура мне не нужна, так чего ее беречь». Процесс был закончен решительным отделением задних ног, с последующим снятием с них шкуры. Горыныч по моей просьбе уничтожил останки животного. Хотя судя по чавканью, доносившемуся с той стороны, много мяса не пропало. А я, нарезав несколько тонких кусков мяса, натерев их солью и местным аналогом перца — отложил в сторонку и занялся костром. Много времени это не заняло, дров, оперативно наломанных Горынычем, хватало с излишком. Пока пламя разгоралось, сообразил слегка полить мясо вином. Нормально замариновать, конечно, не получится. Но для запаха пойдет. Как бы то ни было, но закат я встретил, попивая вино из кувшина и закусывая хорошо прожаренным, слегка пряным мясом, облокотившись на похрапывающего дракона. А тлеющий костер и озеро прекрасно дополняли картину.

— Данил, Данил, просыпайся.

— Чего? — спросонья я не очень понимал, что происходит.

— Тихо ты, не привлекай внимание.

Шепчущий Горыныч, пытающийся при этом слиться с землей, то еще зрелище при лунном свете. Я окончательно проснулся. Шагах в двадцати от нас, какая-то темная масса, активно причмокивая, уничтожала остатки барана. Мокрая чешуя неведомой зверушки матово поблескивала в сумраке. «Ничего себе, на шашлычки съездили», — промелькнуло в голове. На такого монстра надо что-нибудь помощнее, вязь щита постепенно ограждала нас с Горынычем от потенциально возможных неприятностей.

— Горыныч, я щит поставил, но не знаю, выдержит ли он, если этот «мамонт» на нас ринется. Так что, потихоньку собираемся и медленно, аккуратно валим отсюда, — прошептал я и принялся быстро распихивать вещи по сумкам. Тварь совершенно не обращала на нас внимание, целиком занятая процессом пережевывания пищи. Хруст костей, перемалываемых в ее пасти, практически заглушал звуки моих поспешных сборов. Замерший каменным изваянием между мной и тварью Горыныч служил отличным прикрытием, целиком скрывая приготовления к бегству. Мне оставалось лишь умудриться хоть как-то разместить седло на драконе, когда мой медальон, болтавшийся на шнурке, радостно засиял всеми цветами радуги — разгоняя сумрак.