— Ольгу посадили, — выдержав некоторую паузу, произнесла она. — И ее сообщника тоже. Ей дали пожизненное, ему три года. Суд учел, что есть смягчающие обстоятельства. То, что он сам во всем признался и даже помог… восстановить ход событий, — сказала Людмила, запнувшись и не решая произнести вслух, что он помог доставить ее в больницу.

Дальше ее рассказ резко перешел на дальнейшие планы собственного житья-бытья. Как ни странно, но Людмила решила все продать в Тарасове и переехать в другой город, где и заняться собственным бизнесом: открыть свой фотосалон, а может, еще и парочку фотостудий с художниками. Как выяснилось, девушке очень нравилось фотографировать людей и она мечтала, что когда-нибудь и ее работы попадут на обложки журналов.

— А как вы считаете, у меня получится? — глядя мне прямо в глаза, поинтересовалась моим мнением девушка.

Ну что я могла сказать ей на это? Конечно, «да». Ответ обрадовал Ситенкову, и она принялась расписывать мне все свои идеи и замыслы. Я ее почти не слушала, молча рассматривая хрупкую фигурку девушки, сейчас уже мало чем напоминающей найденного мной на свалке гадкого утенка.

Теперь, при более тесном знакомстве с Людмилой, я поняла, что она и Ольга совершенно не похожи друг на друга. По крайней мере, не настолько похожи, чтобы их можно было легко спутать. Ситенкова была гораздо выше ростом, имела широкий разрез глаз, более тонкие, чем у Ольги, губы, темно-каштановые волосы. Да и держалась она совершенно иначе, чем ее сестрица. Так, как подобает настоящей, воспитанной леди из обеспеченной семьи. Если бы все это было мне известно с самого начала, я бы не направила расследование в ложное русло. Но, как говорится, человеку свойственно ошибаться.

Так мы и сидели: я обо всем этом думала, а Людмила восторженно пересказывала свои мечты. И тут зазвонил телефон. Я сняла трубку и услышала знакомый голос:

— Танечка, привет! Это я, Лена. Как у тебя дела? Надеюсь, ты не сильно занята? Знаешь, меня тут решили летом отправить в лагерь с классом и…

— О боже, нет! — тихо простонала я, предугадывая конец данной фразы.

Но Ленка-француженка, а это была именно она, меня даже не услышала и продолжала:

— Одним словом, моему Костику так понравилось твое общество, что он хочет…

И тут я вспомнила все, о чем рассуждала буквально на днях, и, резко прервав Ленкину речь, решительно произнесла:

— Извини, подруга, но я потому и не завожу своих детей, что у меня на них не остается никакого времени. Попробуй взять его с собой — может, что-то из этого и получится. А сейчас должна откланяться, у меня гости.

Не знаю, обиделась ли на меня Ленка, так как я повесила трубку, не дожидаясь ее ответа, но все же думаю, что лично я пока еще совсем не готова к обзаведению семьей, а особенно детьми. Нет, не думайте, что я противница этих маленьких человечков, просто… Просто все хорошо в меру и в свое время. А мое время, видимо, пока еще не наступило.