Мне не было ни больно, ни страшно, только горечь во рту, где-то под языком. Тот, кто предал однажды, не задумываясь, совершит подлость снова.

Мужчина поплотнее запахнул куртку и поправил ярко-красный, словно горящий, шарф. Он быстро приближался ко мне. Я не увидела его лица, оно представилось мне размазанной кляксой.

– Ты принесла?

– Привет, Данила! – Я вытащила из кармана мешочек и, подвесив за шнурок на указательный пальчик, позволила ему покачиваться как маятнику.

Мужчина протянул руку, которая заметно дрожала. Только тут я осознала, как сильно он напуган. Наверное, он прав, люди за его спиной никогда не шутят.

– Ты очень сильно вляпался, Данила, – хмыкнула я, не давая ему забрать вожделенную вещицу.

– Не один, – буркнул он зло. А потом нас накрыла горячая волна и резкий тошнотворный запах…

– Пришла в себя, – сказал кто-то издалека и снова сунул под нос ватку, смоченную в нашатыре.

Я попыталась отодвинуться и открыла глаза. Комната плыла, надо мной склонился дядя Ваня и испуганный Сомерсет с жаром тыкал под нос лекарство.

– Хватит, – я оттолкнула его руку.

Кресло, в которое меня усадили в беспамятстве, недовольно скрипело от старости. Надолго ли я отключилась? Возможно, на минуту, а увидела события целого часа.

Какие странные игры ведет подсознание, постепенно, по капле приоткрывая завесу секретов.

Алекс, укрытый тонкой простыней, лежал на узкой детской кровати, его ноги полностью не помещались на коротком матрасе, свешиваясь. Лицо отдавало синевой, губы были почти черными, и он сильно напоминал инферна.

– С ним будет все нормально. – Доктор поймал мой взгляд, обращенный к другу. – Отлежится, восстановится через пару дней.

– Ага… – Ноги подкосились, когда я попыталась подняться, и я упала обратно в промятые подушки кресла.

– Вы должны уйти, – безапелляционно заявил дядя Ваня и быстро вышел из комнаты.

– Что? – Мы с Сэмом возмущенно переглянулись, и я быстро последовала за стариком. – Куда мы повезем Сашу? Посмотри на него! – Горбун даже не оглянулся, ковыляя на кухню. – Ты не можешь нас сейчас выставить на улицу!

– Послушай, девонька! – Дядя Ваня стал наливать в большую чашку заварку. – Я же сказал, откачаю, и уматывайте. Заметь, за работу я даже денег не взял! Хотя мои услуги стоят дорого.

– Деньги у нас есть, так что не надо благотворительности! – огрызнулась я. А потом честно призналась: – Да нам и ехать некуда. Мы по уши в дерь… в неприятностях.

– Маша, – он разбавил чайную заварку кипятком и положил три куска рафинада, – Зачистка сюда нагрянет в лучшем случае к вечеру, в худшем – через пару часов. Они сейчас, скорее всего, всех докторов проверяют. В городе нас немного, подпольную практику стараются прятать подальше от Зачистки. Поэтому оставаться в этой квартире вам не безопасно, да и я потом хлопот не оберусь.

Я осеклась и села на табуретку. Отчего-то я все время воспринимала слова старика в самом паршивом свете, но всякий раз он выворачивал разговор так, будто сильно озаботился нашей судьбой, а я неблагодарно обвиняю его в черствости.

– Чаю будешь? – очень буднично спросил он. Над его кружкой змеился горячий полупрозрачный дымок.

Тяжело вздохнув, я покачала головой.

– Послушай, – вдруг старик оживился, – может, вам переждать у твоего приятеля? Он ведь не откажет по старой дружбе?

– Моего приятеля? – озадачилась я.

– Данилы Покровского. – Дядя Ваня шумно отхлебнул огненного чая. – Он живет в соседнем подъезде.

Я почувствовала, как сердце пропустил удар.

– Данила Покровский жив? – Стараясь, чтобы в голосе не сквозило откровенное изумление, осторожно переспросила я.

– Конечно, жив, – кивнул карлик. – Его мать на днях приходила. Плакала, говорила, что с ним чего-то произошло. Вроде, цвет ему стерли что ли. – Он махнул безобразной рукой и по-стариковски охнул. – Но ты знаешь, у меня принцип: со «стертыми» не работаю, еще хуже боюсь сделать.

– Где именно живет Данила? – перебила я словоохотливого доктора.

Ему было очень тяжело подниматься по лестнице, и ходить по длинным коридорам конторы. Встречные уважительно кланялись, уступали дорогу, подобострастно улыбались. Господи, как же он их всех ненавидел! Всех до единого, от уборщиц до главы Зачистки, которая по своей глупости могла сравниться разве что с курицей. И, скорее всего, птица оказалась бы умнее!

Владимир нетвердой рукой опирался на трость с золотым набалдашником в виде головы льва, раскрывшего пасть.

В приемной Владилены как всегда толпился народ в ожидании аудиенции, тут же вился и шлейф ее прихлебателей, готовых выполнить любую, даже самую сумасбродную ее просьбу. «Собрала курятник!» – старик раздраженно сощурился и окинул взглядом худенькую секретаршу с желтым знаком Низших на руке. Та побледнела и, не спуская завороженного взгляда с обезображенного лица Владимира, медленно поднялась, не в силах произнести ни слова, а уж тем более, связного предложения.

Появление главы Верхушки произвело фурор. Во всех кабинетах немедленно зашептались, поползли сплетни. Его приезд мог означать либо близкий конец правления Владилены Безжалостной, либо ее дальнейшее повышение. Собственно, и то и другое по своей сути было бы неплохо, ведь тогда мерзкая бабенка исчезла бы из Зачистки.

Старик еще не добрался до кабинета руководителя, а работники уже организовали тотализатор. Ставки распределились три к одному за выдворение Владилены.

Владимир, не останавливаясь ни на мгновение, прошел к двери кабинета и без стука, по-хозяйски открыл ее.

Яркая черноволосая женщина за столом оторвала взгляд от экрана телевизора, спрятанного за разъезжающейся ширмой, и тотчас поднялась, как и ее секретарша. Разве что, в отличии от Леночки, с нарочитой медлительностью и невероятным самомнением в красиво подведенных глазах.

Визит главы Верхушки мог означать одно: досадный промах карателей и смехотворное поведение Эдички стало известно наверху, и разразился приличный скандал. Старик, чтоб ему пусто стало, никогда не ходил кругами. Женщина прекрасно знала, что сейчас в три секунды он обольет ее грязью и уйдет вполне успокоенный.

Ее губы едва скривились в чуть заметной усмешке.

– Владилена? – Мужчина проковылял в центр кабинета и ткнул в ее сторону трясущимся пальцем. – Над нами хохочет весь Истинный мир! Что твой братец устроил сегодня на проспекте? – Мужчина рокотал от возмущения. – Мне звонили из Питера, они плачут над «успехами» в работе столичной Зачистки! Я пришел сказать, что Верхушка решила назначить нового человека на должность главы Зачистки!

Он сказал последние слова специально громко и четко, чтобы притихший коридор смог расслышать каждую фразу и слово, а потом обсосать, как сладкую конфетку, перевернув и извратив смысл. Все свидетели выговора легко прочувствовали изящное и виртуозное по своему исполнению унижение, которому глава Верхушки подверг подопечную, но на ее лице не дрогнул ни единый мускул. Только тонкие пальцы с длинными красными ногтями впились в крышку стола, костяшки побелели от напряжения, а потом женщина хищно недобро улыбнулась.