– Ох, прекрати! – всхлипнув, попросила она.

– А волшебное слово? – Издеваясь, я села на корточки рядом, чуть ослабив давление.

– Иди в задницу! – огрызнулась девица.

– Не правильный ответ, – цокнула я языком и медленно подняла ее, заставив воздух, подобно гипсу сковать тело противницы.

Несчастная висела лицом вниз в двадцати сантиметрах от пола и тихо кряхтела, потом, повинуясь моему приказу, развернулась. Капюшон слетел с головы, открыв длинные спутанные волосы и страшное, белое, как мел, лицо инферны. Ее глаза с вертикальными зрачками горели невыплеснутой яростью, почти черные губы скривились в проклятье:

– Ненавижу тебя, Комарова!

– Батюшки, да я ж тебя знаю! – в притворном удивлении развела я руки, вспоминая первую встречу с незнакомкой в магазине мобильных телефонов. Тогда, конечно, я и не подозревала, что она инферна.

Вечерело. Он осторожно дотронулся ладонью до подушек дивана, на которых только что сидела незнакомая черноволосая девушка. Маша Комарова.

Данила неловко поднялся и подошел к окну, где виднелся старый заснеженный двор. Мужчине нравилось следить за крикливыми воронами на толстых ветках высоких лип, за низкими серыми облаками, за дымом из огромной трубы котельной. Только в минуты наблюдения он не чувствовал, как блуждает в темноте.

Его жизнь представлялась неспешной рекой, поэтому Данила оказался не готов к внезапному всплеску, будто бы от нарочно брошенного камня. Ведь памяти невозможно приказать, в какой именно момент вернуть стертые прежде образы. Данила снова оказался на центральной улице города, залитой огнями фонарей и магазинов. Опять он с ненавистью глядел на нее, и трясся от страха.

– Ты очень сильно вляпался, Данила! – Она насмехалась даже сейчас, когда их обоих могли стереть. На ее пальце играючи, будто маятник, болтался мешочек с камнями, в которых заключалась вся его жизнь и жизнь Алины тоже.

– Не один, – буркнул он зло и попытался выхватить мешочек. В тот же момент их обоих накрыла горячая волна. Что-то обжигающее врезалось в спину и обернулось вокруг позвоночника.

Кажется, Данила заорал так, что сорвал горло, и выгнулся дугой. Лицо Маши вытянулось от ужаса, она отступила на шаг и споткнулась о ступеньку. Они оба видели, как из него вылетела полупрозрачная цветная тень, его точная копия, застыла на мгновение меж ними, а потом, будто ее дернули, вернулась обратно в тело. Боль все не проходила, Данила упал на колени, хватаясь за щемившее, едва трепыхавшееся в груди сердце. Над его головой пролетела энергетическая плетка, целившаяся в Машу. Девушка уклонилась и хладнокровно взмахнула руками, выбрасывая оглушительный разряд. Земля задрожала, скудный снег взвился метелью в небо, ветер сорвал рекламный щит и, провернув, бросил на головы зазевавшихся людей.

Черт возьми, она все-таки была истинной Высшей! Данила не видел, он только слышал страшную канонаду, охватившую наводненную тенями площадь рядом с памятником известному поэту. Все уличные огни и разноцветные лампочки в радиусе пятисот метров разорвались, выбрасывая пламя, и на мгновение ослепили метавшихся в панике, опешивших черно-белых прохожих невыносимо яркой вспышкой.

Владилена не дождалась окончания их сбивчивых переговоров и решила обоих лишить цвета, а заодно и разума. Его бывшая подруга убежала, а Данила до сих пор не помнил ничего кроме имени Алина.

Владилена знала его секрет, каким-то необъяснимым образом тайна вышла за пределы огромного сада, вылетела за кованые ворота, ворвалась в Истинный мир, чтобы погубить Владимира.

Его малышка была отрадой, светом в жизни. Как несправедлива природа и жестока! Какая злая шутка судьбы!..

Их разговор превратился в мучительный, долгий. Владилена торжествовала.

– Я хочу место в Верхушке! – заявила она, ни капли не смущаясь и не боясь. – В праздничную ночь Верхушка будет выбирать нового члена. Меня!

– Нет… – Владимир хотел сказать твердо, но предательский голос прозвучал очень тихо. – Тебе не место в Верхушке.

– Владимир, – на лице женщины зазмеилась недобрая улыбка, – ты же сам знаешь, что вряд ли вы, глупые старцы, найдете лучше кандидата. Или уже нашли? Ах, я слышала, Мария Комарова. И где она теперь? Убежала с твоими кристаллами? – Она усмехнулась. – Твой маленький секрет узнают все. Все, Владимир! Какой получится аппетитный скандал – в семье главы Верхушки родился инферн.

– Ты чудовище, Владилена! – Он ткнул в нее трясущимся пальцем.

– Нет, – притворно покачала она головой. – Чудовище – твоя внучка!

Владимир чувствовал себя уставшим стариком. Конечно, он не позволит этой сумасшедшей войти в круг избранных, куда уже много лет никого не пускали. Ведь никто из Верхушки не хотел отдавать своих полномочий.

Его хмурый особняк, где жило горе и разочарования, встретил его тусклыми окнами и старыми стенами, обтянутыми еще при прадеде давно выгоревшим шелком. Он ничего не разрешал трогать, чтобы не разозлить духов. Однажды он позволил своей дочери спилить деревья в саду, чтобы разбить цветник, и предки прокляли их, подарив роду мерцающего ангела.

Горничная помогла старику снять пальто. Молодой помощник, зализанный хлыщ, вызывавший во Владимире приступы брезгливости, что-то быстро говорил. Старик отмахнулся, не слушая, и устремился в детскую. Он не мог не проведать свою крохотную девочку.

Ребенок сидел на полу и что-то рисовал в большом альбоме, закусив язычок. Сегодня ее глазки снова превратились в желтоватые, змеиные, с вертикальными зрачками, а кожа стала почти прозрачной, и через нее просвечивали тонкие кривые нити вен.

Владимир сел в кресло, чувствуя, как чертову поясницу снова наполняют свинцом.

Девчушка обняла его за колени, прижавшись холодной щекой. Погладила ладони, цокнула язычком, а потом проникновенно глядя в глаза, словно стремилась достать до самой души, глубоко вздохнула, раздувая ноздри.

Старик ойкнул, хватаясь за грудь, и почувствовал, как между пальцами веревочкой льется энергетический ручеек. Резкая боль сжала сердце, горло перехватило. Он вытаращился и захрипел, стараясь отстранить ребенка. Но внучка самозабвенно вдыхала его жизненные соки, намертво вцепившись в штанину маленьким пухлыми пальчиками.

– Оставь меня, – застонал он, закатывая глаза. – Отойди!

Его спасла нянечка, испуганная и растрепанная. Она оторвала девочку от старика и хорошенько встряхнула. Малышка заплакала, выворачиваясь. Владимир сглотнул, чувствуя, как воздух снова поступает в легкие.

Девчонка билась в руках спасительницы, стараясь освободиться. Нянька со стариком испуганно смотрели друг на друга, боясь вымолвить хотя бы слово.

Звериная сущность побеждала, маленький ангел становился домашним демоном.

Владимир понимал одно: чем быстрее камни вернутся к нему, тем скорее он спасет и свою жизнь, и жизнь окружающих.