Без нее стало бы ужасно одиноко.

Какого черта, подумала Селия, и сама решила заснуть.

3

В тридцати милях к востоку от Дулингского исправительного учреждения, и примерно в то же время, когда Нелл отходила ко сну, два брата сидели, закованные в наручники, на скамейке в здании суда округа Кофлин. Лоуэлл Гринер думал о своем отце и о самоубийстве, которое, возможно, предпочтительнее тридцати лет в тюрьме штата. Мэйнард Гринер вспоминал о ребрышках на гриле, которые он съел несколько недель назад, прямо перед арестом. Ни один из них не имел понятия, что происходит в мире.

Судебный пристав, исполняющий роль охранника, устал ждать.

— Какого хрена. Я загляну и посмотрю, вышла ли судья Уэйнер в туалет или покурить. Мне не достаточно платят, чтобы нянчиться с этими маленькими ублюдками, убивая на это весь день.

4

Когда Селия решила присоединиться к спящей Нелл; когда судебный пристав вошел в комнату судебных заседаний, чтобы проконсультироваться с судьей Уэйнер; когда Фрэнк Джиари бежал через газон дома, в котором он когда-то жил, со своим единственным ребенком на руках, а его отрешенная жена трусила позади него; в то время как все это происходило, тридцать или около того гражданских лиц предприняли спонтанную попытку прорваться в Белый дом.

Авангард, трое мужчин и одна женщина, все молодые, на первый взгляд, без оружия, начали лезть по забору Белого дома.

— Дайте нам противоядие! — Завопил один из мужчин, как только упал на землю по ту сторону ограждения.

Он был тощий, костлявый и носил бейсболку.

Десяток агентов Секретной службы, пистолеты наизготовку, быстро окружили незваных гостей, но в этот момент вторая, гораздо большая волна людей из толпы, которая стягивались на Пенсильвания-авеню через баррикады, начала перелезать через забор. Полицейские в тактическом снаряжении носились туда-сюда, снимая их с забора. Раздалось два выстрела, и один из копов споткнулся и мешком упал на землю. После этого выстрелы превратились в какофонию. Где-то рядом взорвалась граната со слезоточивым газом, и через тротуар начал расходиться пепельный дым, охватывая большую часть людей, бегущих мимо.

Микаэла Морган, урожденная Коутс, наблюдала за этой сценой по монитору в задней части фургона Америка Ньюс, припаркованного через дорогу от ЦКЗ, и потирала руки. Они заметно дрожали. Ее глаза зудели и слезились от тройной дозы кокаина, которую она только что потянула с пульта управления с помощью десятидолларовой купюры.

На переднем плане бойни у Белого дома появилась женщина в темно-синем платье. Она была в возрасте матери Микаэлы, ее волосы до плеч были черными с вкраплением седины, её жемчужное ожерелье подпрыгивало на шее. Прямо перед собой, словно горячую тарелку, она держала ребенка, упавшая голова которого была покрыта белым волокном. Женщина неспешно прошагала мимо них, не поворачивая своей головы, и исчезла в какофонии бойни.

— Я думаю, мне понадобится еще. Не возражаешь? — Спросила Микаэла своего техника. Он сказал ей: только не выбейся из сил (возможно, плохой выбор слов в сложившихся обстоятельствах) и вручил ей пакетик.

5

В то время как толпа в ярости и ужасе нападала на здание № 1600 по Пенсильвания-авеню, Лила Норкросс ехала в Дулинг. Она думала о Джареде, ее сыне, и девушке, Шейле, сестре ее сына, дочери ее мужа, какое же новое интересное семейное дерево у них было! Разве не было что-то похожее в их ртах, Шейлы и Клинта, этот хитрый маленький подъем по углам? Она тоже была лжецом, как и ее отец? Может быть. Устала ли та девушка, все еще ощущая последствия бега и прыжков, которые она совершила прошлой ночью, как устала Лила? Если бы так, то у них могло быть что-то общее, как у Клинта и Джареда.

Лила задавалась вопросом, стоит ли ей просто заснуть и отрешиться от всего этого бардака. Это было бы, конечно, проще всего. Она не могла представить, что несколько дней назад, всего несколько дней назад, она была сильной, решительной и все держащей под контролем. Спросит ли она когда-нибудь об этом Клинта? Не один раз ей это представлялось в свете ее новых знаний. Знаний о Шейле Норкросс, девушке, которая носила его фамилию, и ее фамилию тоже.

Размышляя над этим, Лила свернула на Мэйн-стрит. Она едва заметила малолитражку, которая качнувшись, пролетела мимо нее, и, набирая скорость, понеслась дальше по холму в направлении, с которого она только что приехала.

Водитель малолитражки, женщина среднего возраста, везла мать в больницу в Мэйлоке. На заднем сиденье автомобиля пожилой отец женщины среднего возраста — далеко не самый осторожный из мужчин, кидавший маленьких детей в бассейны, делавший трифект-ставки,[130] кавалер консервированных колбасных изделий в стеклянных баночках с прилавков придорожных магазинов — использовал лезвие ножа для колки льда, чтобы разорвать ткань, покрывавшую лицо жены.

— Она задохнется! — Кричал он.

— По радио говорят не делать этого! — Женщина среднего возраста крикнула сидящему позади, но ее отец был настоящим мужчиной, до корней волос, и продолжил срезать волокна на лице жены.

6

А Эви была почти везде. Она была мухой на рейсе 767, сползавшей на донышко хайбола[131] и упершейся лапками в остаток виски с содовой за мгновение до соприкосновения носа самолета с поверхностью океана. Мотыльком, который трепетал вокруг флуоресцентной лампы на потолке тюремной камеры Нелл Сигер и Селии Фрод, также была Эви. Она была в здании суда в Кофлине, за решеткой воздуховода в углу зала судебных заседаний, где она смотрела через блестящие черные глаза мыши. На лужайке Белого дома, муравьем она проползла через все еще теплую кровь мертвой девочки-подростка. В лесу, где Джаред бежал от преследователей, она была червем под его ботинками, обнюхивавшем почву, слепым и многосегментным.

Эви была повсюду.

1

Воспоминания о том, как он впервые пришел на беговую дорожку, нахлынули на Джареда, когда он бежал через деревья. Тренер Дрейфорт тогда сказал, что Джаред «подает большие надежды».

— Я имею на тебя планы, Норкросс, и они предполагают выигрыш целой кучи блестящих медалей, — сказал тренер Дрейфорт. В конце того сезона Джаред финишировал пятым из пятнадцати в своей группе на региональных соревнованиях по бегу на 8000 метров — неплохо для новичка — но затем он разрушил планы тренера Д., бросив бег ради работы в редакции Ежегодника.

Джаред любил те заключительные моменты забега, когда он обретал второе дыхание, восстанавливал темп и чувствовал почти что эйфорию, гордясь своими силами. Реальной причиной, по которой он покинул беговую дорожку, состояла, в том, что в редакции Ежегодника работала Мэри. Она была избрана председателем отдела продаж и дистрибуции и нуждалась в заместителе. Приверженность Джареда бегу была отброшена на второй план. Запиши и меня, сказал он Мэри.