– Два.

– И вы оставили ей эту записку с просьбой не волноваться,потому что любите ее и знаете, что она не может не тревожиться за вас и недумать, куда вы пропали?

– Да.

– Тогда почему вы не позвонили ей раньше?

– Потому… потому что мне было сказано, что никто не должензнать, где я нахожусь.

– Кто вам это сказал?

– Окружной прокурор, мистер Болдуин Маршалл.

– И вы подчинились его распоряжению?

– Я предпочел бы сказать так – я выполнил его просьбу.

– В такой степени, что предпочли оставить вашу невестуволноваться за вас, искать вас и не знать, где вы?

– Я только что вам объяснил, что продиктовал для неезаписку, чтобы она не беспокоилась.

– Но вы этого не делали вплоть до того момента, пока неубедились, что ее нет в номере и она не сможет лично ответить на ваш звонок?

– Ну…

– Иными словами, вы долго ничего не делали, чтобы уберечь ееот волнения?

– Вы правы, я это признаю.

– И все только потому, что окружной прокурор не велел вам ейзвонить?

– Он мне сказал, что чрезвычайно важно никому не знать, гдея нахожусь… Я спросил, не могу ли я сообщить об этом своей невесте, и тогда онмне разрешил оставить для нее записку, но запретил разговаривать лично. Он нехотел, чтобы меня кто-нибудь видел.

– Так… Скажите, после вашей беседы с окружным прокурором выотправились в Мексикаль?

– Нет, сначала в Тихуану.

– В Тихуану? – делано удивился Мейсон. – И сколько временивы там пробыли?

– Переночевал.

– А потом поехали в Мексикаль?

– Да.

– Автобусом?

– Нет.

– В частной машине?

– В арендованном самолете.

– Кто же его арендовал?

– Мистер Болдуин Маршалл, окружной прокурор.

– Во время перелета мистер Маршалл упоминал мое имя?

– Ваша честь, – не выдержал окружной прокурор, – вопросыадвоката ушли далеко в сторону, так что даже смешно… О чем я разговаривал сэтим свидетелем – совершенно не касается разбираемого дела и не может на неговлиять. При прямом допросе свидетеля ничего не обусловливало необходимостиспрашивать о том, что сейчас интересует мистера Мейсона, поэтому я решительнопротестую.

– Возражение отводится! – рявкнул судья Мейнли. –Продолжайте, мистер Мейсон, задавать любые вопросы, так как я уже понимаю, чтовы имеете основания сомневаться в непредвзятости свидетеля.

– С разрешения высокого суда, – снова запротестовал Маршалл,– все это не имеет никакого отношения к настрою свидетеля. Всем совершенноясно, что я принял необходимые меры для того, чтобы оградить Джорджа Летти отпостороннего влияния.

– Мы не станем обсуждать этот вопрос, – холодно отрезалсудья Мейнли, – решение уже принято. – Он повернулся к свидетелю: – Вам былзадан вопрос: упоминал ли мистер Маршалл имя Перри Мейсона?

– Да.

– Неоднократно? – спросил Мейсон.

– Он обсуждал ваши действия довольно подробно.

– Он много раз упоминал мое имя?

– Да.

– Сколько? Раз десять?

– Я не считал.

– Но много раз?

– Да, много.

– И окружной прокурор сказал вам, что он рассчитывает на то,что ваши показания произведут на защиту впечатление разорвавшейся бомбы,поэтому он и принимает все меры для того, чтобы вы не разболтали эту историюкому-то еще?

– Кажется, да… Да, сэр.

– Вы с окружным прокурором много раз повторили свою историю?

– Да, мы много говорили о том, что я видел и слышал. Он всевремя уговаривал меня напрячь память и посмотреть, не смогу ли я несколькорасширить мои показания.

– Ах, вот даже как! – воскликнул Мейсон. – Окружной прокурорхотел, чтобы вы расширили ваши показания?

– Ну он… не совсем так… но…

– Подождите, секунду назад вы изволили сказать, что он всевремя уговаривал вас расширить показания?

– Понимаете, слово «расширить» было моей интерпретацией того,что он говорил.

– Ясно… На основании того, что говорил вам окружнойпрокурор, у вас сложилось мнение, что он желает, чтобы вы расширили своипоказания, так?

– Скорее усилил их.

– Усилил?

– Да.

– И он дал вам деньги, чтобы вы это сделали?

Маршалл даже подскочил на месте.

– Ваша честь, это личное дело! Я протестую, это неправильныйперекрестный допрос. Это инсинуация. Это ложь!

Но судья уже насторожился.

– Вы возражаете против данного вопроса?

– Да, самым решительным образом!

– Возражение не принимается. Садитесь!

– Отвечайте на вопрос, – сказал Мейсон. – Давал ли вамМаршалл деньги?

– Но не за то, чтобы я усилил показания.

– Давал ли окружной прокурор вам деньги?

– Да.

– Вы целиком зависели от Линды Кэлхаун в финансовомотношении?

– У меня имелись небольшие сбережения.

– Сбережения?

– Да, на счету в банке.

– Каким образом вы сумели их сделать?

– Я сэкономил их из моего содержания… из моих карманныхденег.

– Из какого содержания?

– Из тех денег, что мне давала Линда Кэлхаун.

– А Линда знала, что вы откладываете деньги на свой счет?

– Нет.

– Линда работала?

– Да.

– Понимаете ли вы, что она лишала себя многих удовольствий,всех тех мелочей, которые так много значат для любой женщины, чтобы постояннодавать вам деньги на учебу в юридическом колледже?

– Наверное.

– А вы еще и присваивали часть денег?

– Что значит присваивал? – закричал Летти. – Эти деньгидавались мне!

– Но они вам давались с определенной целью, правда?