Пройдя по узкой, так нравившейся ему Лейнс, мимо ресторанов и баров, они вышли на Брайтон-Плейс с одной из самых известных городских достопримечательностей «Суссекс-паб». Прямо напротив расположился английский ресторан с длинным рядом вынесенных на улицу — средиземноморский стиль! — и огороженных канатом столиков.

— Внутри или снаружи? — спросил менеджер.

— Я заказывала снаружи, — насторожилась Клио и вопросительно взглянула на своего спутника.

Он одобрительно кивнул.

Их провели к свободному столику. Зная на основании долгого опыта его предпочтения, Клио указала Рою место спиной к стене:

— Твой полицейский стул, дорогой.

Он легонько сжал ее руку. Прослужив несколько лет, большинство полицейских чувствовали себя комфортно в ресторанах и барах, только если сидели спиной к стене, видя весь зал и все входы. У Грейса, как и у многих его коллег, это вошло в привычку.

Они сели. За спиной у Клио, от фешенебельной Ист-стрит в сторону Лейнс, струился бесконечный людской поток. Рой взял винную карту, солидную книжицу в кожаном переплете, раскрыл и, едва найдя список белых сухих вин, которые нравились им обоим, вдруг заметил два знакомых лица.

— Вот черт! — Он укрылся за книжицей, — увидев его, парочка могла испытать немалый конфуз, — хотя, не будучи чужд некоторого коварства, и испытал тайное злорадство, представив такую ситуацию.

— Что такое? — спросила Клио.

Он подождал немного, опустил карту и указал на парочку, рука об руку прошествовавшую мимо.

— Думал, зайдут сюда!

Клио посмотрела вслед паре. Мужчина с большой плешью — в коричневом пиджаке и серых брюках. Женщина с каштановыми, модно подстриженными волосами — в симпатичном розовом платье.

— И кто они?

— Ты встречалась с обоими по отдельности, в морге. Детектив-сержант Норман Поттинг и детектив-сержант Белла Мой!

— Не самая подходящая пара, по крайней мере насколько я могу судить.

— Ты даже не представляешь, насколько неподходящая.

— Она в твоей команде, и это у нее нет никакой личной жизни, да? Она ведь ухаживает за престарелой матерью?

Грейс кивнул.

— А он был женат… сколько? Четыре раза?

— Угу.

Подошел официант. Грейс заказал два бокала шампанского и оливки.

— Это ужасно.

— Да, Норман, конечно, не подарок. Но и молодец — отхватил-таки Беллу!

— Отхватил Беллу? — недоверчиво повторила Клио. — Да что вы за люди, мужчины? Так говорите о женщинах, будто это спорт какой-то! А может, выразиться иначе? Бедняжка Белла подобрала от отчаяния никому не нужного, патологически неверного старичка-распутника!

Грейс рассмеялся:

— Ты права.

— Так почему они сошлись, Рой?

— Наверное, потому, что для большинства людей жизнь — своего рода компромисс. Тот писатель или философ, который так тебе нравится и о котором ты рассказала мне пару месяцев назад, какая у него основная тема? Что-то вроде того, что многие проживают жизнь в тихом отчаянии?

— Да. Но мы ведь так жить не будем, да, Рой?

Он посмотрел в ее ясные зеленые глаза.

— Никогда.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Принесли шампанское. Грейс поднял бокал. Чокнулись.

— Никакого отчаяния. Никогда.

— Никогда и никакого!

Чуть позже Грейс заказал шесть устриц, но потом, поймав лукавый взгляд Клио, добавил до дюжины.

В понедельник, в одиннадцать утра, Гэвин Дейли сидел за столом, перелистывая карточки ветхого каталога в поисках имени из далекого прошлого и не обращая внимания на скрипучий треск старенькой газонокосилки, ползающей туда-сюда по лужайке и оставляющей за собой безупречно ровные полосы.

Час назад в новостях сообщили, что коронер разрешил забрать тело его сестры. Похороны могли состояться уже завтра, как он и планировал. Размышления прервал небрежный стук и последовавший за этим звук открывающейся двери. Оглянувшись, он увидел домработницу Бетти с подносом — бокал, открытая бутылка белого бургундского «Кортон-Шарлемань», аккуратно обрезанная «робайна» и тарелка с зелеными оливками.

Первый из двух ежедневных бокалов белого вина, за которыми последует вечернее виски — на два пальца. Умеренность во всем — таков был его рецепт. У каждого из долгожителей, кого он знал или о ком читал, был свой секрет. Одни полностью отказывались от алкоголя. Другие брали на себя обет безбрачия. Несчастные бедолаги — они, может, и прожили долгую жизнь, но, увы, не показалась ли она им слишком долгой? А ведь стоило бы послушать старейшего в Англии долгожителя, Генри Эллингема, умершего относительно недавно в возрасте ста тринадцати лет и объяснившего в радиоинтервью свое долголетие приверженностью «сигаретам, виски и сумасбродным женщинам».

Каждое утро, когда Бетти подавала первый бокал, Гэвин Дейли выпивал его в память о Генри Эллингеме и лишь потом раскуривал сигару.

На столе перед ним лежала, запечатанная в пластик, первая страница февральского номера «Дейли ньюс» 1922 года. Гэвин Дейли поблагодарил Бетти, отпил вина, подождал немного и, услышав, как закрылась дверь, продолжил поиски в потрепанных каталожных карточках. И в конце концов нашел имя и номер телефона. Когда-то, много лет назад, он регулярно пользовался услугами генеалога Мартина Диплока для проверки истории высококлассного антиквариата.

Набрав номер и услышав, что таковой не обслуживается, он не удивился, но на всякий случай вбил имя старого знакомца в поисковую строку Гугла. Здесь его ждал сюрприз — простенький веб-сайт с электронным адресом и, похоже, заморским телефонным номером. Он позвонил и услышал гудки. Три. Четыре. Пять.

Щелчок — и в трубке раздался поставленный и хорошо узнаваемый голос.

— Ты еще жив?

Секундная пауза…

— Кто это?

— Гэвин Дейли!

— Ну и ну! Ты, кажется, тоже жив!

— Всего лишь.

— Лет двадцать не виделись.

— Около того.

— Итак, чему обязан таким удовольствием?

— Нужно проверить одну семейную историю. Ты еще работаешь?

— Живу на Тенерифе, от дел отошел лет пятнадцать назад. Но форму поддерживаю. Благодаря Интернету старые связи сохранять легче. А что такое?

— Не знаю, может, шанс и невелик, но я давно научился не отметать совпадения.

— Знаешь, что о совпадениях сказал Эйнштейн?

— Что-нибудь вроде того, что это визитные карточки Бога?

— Близко. Посредством совпадений Бог остается анонимным.