— Нет, не слышал.

— Она выразилась так: «В этих отношениях хорошо хотя бы то, что чем больше я старею, тем сильнее его интерес ко мне».

Все, кроме Гленна Брэнсона, рассмеялись. Грейс с удовольствием отметил, что его люди в хорошем настроении. Он по своему опыту знал, что наилучших результатов достигает команда, в которой есть дух товарищества. Беспокоило его только состояние друга. Надо бы поплотнее подключить его к расследованию.

— Гленн, у меня для тебя задание. Свяжись с испанским отделением Интерпола. Выясни, не было ли отмечено за этот уикэнд случаев подозрительной смерти в районе Марбельи. Или, может быть, нападений или избиений? Ладно?

— Хотите, чтобы я лично проверил, а, босс? Уик-энд на солнышке, я бы не отказался.

Грейс улыбнулся.

— Не на этой стадии. — Он повернулся к аналитику Аннализе Винир: — Есть что-нибудь похожее на наш случай?

— Одно дело в Ньюкасле, сэр, и одно в Глазго. Я ими займусь.

Грейс с надеждой оглядел присутствующих.

— Еще что-нибудь?

Больше ничего ни у кого не было.

— Вечернее совещание назначаю на пять. Если ничего нового не будет, то все свободны до утра. О’кей?

Возражений не последовало.

День начался в пять утра. Как мило, хотя и немножко иронично, думал Гэвин Дейли, — чем старее становишься, тем меньше тебе требуется сна. Скоро отоспишься. О да. Великий бард хорошо это понимал.

Уснуть!

И видеть сны, быть может? Вот в чем трудность;

Какие сны приснятся в смертном сне,

Когда мы сбросим этот бренный шум.[3]

«Какие сны», да. Три ночи в неделю все последние девяносто лет ему снилась та ночь, когда они застрелили мать и забрали отца. В этом сне, одном и том же каждый раз, он видел вытекающую из нее толчками кровь; потом статую Свободы, растворяющуюся в тумане за мостом Верразано-Нэрроуз. И наконец, свое обещание.

«Когда-нибудь, па, я вернусь и найду тебя. Где бы ты ни был, я спасу тебя».

И снова вспомнились слова Гамлета.

Безвестный край, откуда нет возврата.[4]

Он не мог умереть, не найдя отца. Еще не поздно. Не поздно, пока он жив.

— Ну как, рыбки еще хочется? — спросил Рой Грейс.

— Совершенно определенно! — сказала Клио. — А еще очень хочется устриц. И преогромную дуврскую камбалу!

— Мне казалось, такие желания возникают только у беременных, нет? — Грейс сконфуженно посмотрел на плававшего в своем аквариуме Марлона. — Не принимай на свой счет, старина.

— К сожалению, пока кормишь грудью, есть моллюсков не рекомендуется. Так что поглощать их придется тебе, а я буду смотреть и наслаждаться ими виртуально! — Она развязно усмехнулась. — Говорят, они разжигают в мужчинах похоть.

— Мне устрицы не нужны. Во мне похоть разгорается всегда, когда я с тобой.

— И кстати, меня тут кое на что новенькое потянуло.

— Вот как?

— Да, раньше я об этом и не думала, а теперь вот просветилась.

— Почерпнула из той книги, которую сейчас читаешь?

— Это уже третья. Прошлась сегодня по магазинам и купила несколько штучек, которые можно попробовать, когда я буду готова. — Клио взглянула на него искоса.

— Ты заходила в секс-шоп с Ноем?

— Ною там ужасно понравилось! Он с таким интересом все разглядывал — по-моему, ему по вкусу красное и розовое в «Энн Саммерс».

— Мальчику всего два месяца, а ты уже его портишь! — ухмыльнулся Грейс.

Она помолчала, потом нахмурилась.

— Я ведь еще нравлюсь тебе, правда? Даже толстая и с варикозными венами? Я читала где-то, что некоторые мужчины переставали заниматься сексом с женами после того, как те рожали.

Он обнял ее и поцеловал.

— Ты выглядишь потрясающе. — Она и впрямь выглядела потрясающе — свободное кремовое платье, замшевые туфельки на шпильках, сияющие, пахнущие чистотой волосы цвета озимой пшеницы. — И ты ужасно мне нравишься. Больше, чем когда-либо. — Он снова поцеловал ее.

В дверь позвонили.

Клио с неохотой отступила:

— Это наши старички!

Грейс посмотрел на часы — 6.45. Родители Клио, к которым он питал искреннюю симпатию, всегда приходили по меньшей мере на четверть часа раньше. Сегодня они нянчились с внуком, так что Рой и Клио получили первый после рождения Ноя выходной.

Хотя многие считают, что официально лето завершается в конце августа, для Роя Грейса самым восхитительным месяцем часто становился сентябрь. Обычно он старался не отвлекаться во время расследования убийства и теперь разрывался на части: поработать вечером над делом Эйлин Макуиртер или вывести «в свет» Клио.

Проблема обострилась прошлым вечером, когда в голосе Клио зазвучали немного капризные нотки, явственно напомнившие ему Сэнди. Сэнди никогда не понимала, как мертвецы могут быть важнее ее. Почему его работа имеет приоритет над их совместной жизнью. Тогда Грейс пытался объяснить ей слова, засевшие у него в памяти со времен полицейского колледжа, где он учился на детектива. Инструктор зачитал им моральный кодекс ФБР, написанный его первым директором, Дж. Эдгаром Гувером: «Нет большей чести для офицера, нет долга большего, чем тот, что возложен на него или нее по расследованию смерти человека».

Он всегда защищал жертв убийства. Работал денно и нощно, чтобы поймать и упрятать за решетку преступников. И в большинстве случаев добивался успеха.

Но теперь он был еще и отцом. А скоро снова станет мужем. В мире появились люди — его сын и будущая жена, — которые нуждались в нем даже больше, чем жертвы убийства. Осознание этого пришло недавно и не оставляло с тех пор, постоянно терзая, грызя изнутри.

В конце концов он принял решение и теперь, с гордостью шествуя по Гарднер-стрит под руку с красивой женщиной, нисколько об этом не жалел. На этой же улице находился магазин одежды Луиджи, где Рой несколько месяцев назад, поддавшись давлению своего самозваного гуру-стилиста Гленна Брэнсона, потратил две с лишним тысячи долларов на кардинальное обновление гардероба. Сейчас на нем была белая футболка поло с пуговицами, легкая куртка-«пилот», суженные книзу брюки-чинос и коричневые замшевые лоферы. Встречные мужчины заглядывались на Клио, и Рою Грейсу это нравилось. Интересно, думал он, улыбаясь про себя, как бы они вели себя, узнав, чем эта восхитительная женщина зарабатывает на жизнь и что однажды, не дай бог, она будет готовить их для вскрытия.