Глава 30

У хозяев не было ни бумаги, ни пера для письма. Мне хотелось быстрее перевести письмо, начало которого было написано Ритой без шифровки общими фразами, а потом целый лист был исписан с двух сторон — мистер Корт ответил, и это очень радовало меня. Рита написала, что мой отец не может ничего поделать и сразу, как узнал, что меня изгнали из города, заболел. Мать притихла и боится — как теперь сложится их жизнь, но этого стоило ожидать.

Утром хозяйка накормила нас и дала мне свое платье и платок. Для деревенских мы были крестьянами из другой деревни, что приехали за покупками на рынок нижнего Валенторна. Карлу предстояло встретиться с покупателями на мое колье. И мы отправились в нижний город, в котором я была с Ритой лишь раз. В лавку с мясом он пошел один, а я гуляла по рынку и смотрела — сколько стоят продукты. В ходу были серебряные и золотые кругляши, и я помнила, что Рите в месяц давали двести пиров. На эти деньги она могла купить пару простых платьев, или простенькое пальто. На теплое приходилось копить пару месяцев.

Отец давал мне с собой на рынок целую тысячу пиров, но купила безделушек я всего на пятьдесят. Продукты были не очень дорогими, исходя из стоимости украшений, но, могло быть и так, что украшения, даже из железок, были не дешевыми.

Карл вышел из мясной лавки и мотнул головой, мол, следуй за мной. Мы прошли улицу с рынком и свернули в проулок, где были ремесленные мастерские. Следом за ним я вошла в обувную мастерскую. На этот раз он показал, что надо войти за ним. В помещении пахло кожей и потом. Здесь сидели человек пятнадцать, а комнатушка была — не развернуться. Все делалось вручную, даже подошва, которая склеивалась, а потом сбивалась маленькими гвоздиками из нескольких слоев кожи. У совсем бедных на подошву были набиты тоненькие дощечки, вроде фанеры.

— Давай, — Карл полушепотом протянул мне руку, и я вытащила из своей котомки колье, завернутое в тряпку. Он взял его и ушел с одним из мужчин в чуланчик.

Остальные тут же подняли головы, и принялись меня рассматривать. Я не терялась и рассматривала их работу. Карл в прошлый раз привез нам с Дином сапоги, видимо, он покупал их именно здесь. Женщины всех сословий зимой так же, носили сапоги, но выглядели они не изящно — зимняя обувь не делилась на мужскую и женскую. Главное — чтобы подходила по размеру. Сапоги здесь были дорогой покупкой, и носились не один год. Мастера по ремонту зарабатывали не меньше мастеров, что шили обувь.

Карл вышел, и показал мне, что все, идем на выход. У него в руках была сейчас котомка, которую он закинул на плечо. Он торопился выйти и сильно подгонял меня. Я поняла, что надо прямо ой как спешить даже по его молчаливому и напряженному лицу.

— Бегом, пойдем другой улицей, и сразу в деревню, смотри, чтобы за ними никого не было. Надо переодеться, но я со своим глазом слишком заметен, — он тащил меня за руку, а я беспрестанно оглядывалась.

— От кого мы бежим, Карл?

— От всех, Лора, от всех, кто знает, что у нас теперь есть деньги. Те, кто их дал, тут же сообщают тем, кто может забрать их — это позволит им вернуть обратно четвертую часть.

— Стой, тогда надо наоборот, подождать где-то рядом, посмотреть, чтобы эти люди прошли, — я дернула его руку, и указала на вход в харчевню.

— Да, может и правда, — он хмыкнул и открыл дверь.

— Обедать будете? — выглянула из дверного проема внутри женщина в платке, повязанном назад.

— Да, будем, — я улыбнулась ей, и она мотнула головой, скрывшись за дверью.

Внутри пахло достаточно вкусно. Не было привычного здесь везде запаха горелого жира и бараньей похлебки, от которой меня выворачивало в первые же минуты. Окна было два, но из них было видно улицу. Нас снаружи видно будет плохо — придется заглянуть. Я сняла платок и убрала его в свою сумку.

Тут было шесть столов — три у окон стояли первым рядом, три у стены, вторым рядом. Два у окна были заняты, и мы уселись у стены за ними. Я подняла волосы повыше и заколола шпилькой — примерно так ходят городские женщины.

— Когда скажу, сразу опускай голову на стол, будто спишь, — я прошептала Карлу и указала на одного из подобных «накушавшихся» клиентов заведения.

— Хорошо, — Карл поставил сумку с собой на лавку. Я видела, что она очень тяжелая. — Вот, половину положи в свою сумку, — он достал их котомки тряпичный мешок и дождавшись, когда я раскрою свою сумку, засунул в нее мешок.

— Чего вам принести, люди, вы поди с ярмарки деревенской? — к нам подошла женщина, что выглядывала из двери, я была рада, что она сама придумала что мы здесь делаем.

— Дааа, — по-местному протянул Карл, — мы травки, да ягод привезли, барашков продали, а дочка всего помаленьку с огорода, накорми нас хозяйка, сейчас перекусим, да надо в обратную дорогу собираться.

— Похлебка есть и мясо. Выпить есть, пироги с потрохами и с молоком, — не очень мне нравился этот набор, но я оставила Карлу выбрать еду — сидела как местные крестьянки — опустив голову.

— Похлебку давай, пироги без мяса, а потом угости нас кофе — хочу дочку удивить! — Карл хорошо играл.

— Ждите маленько, — хозяйка ушла в дверь, где тут же начала греметь посуда. Она там явно была не одна.

Когда нам принесли похлебку и пирожки с травками и творогом, я оценила выбор Карла. Пироги с творогом они называли пирогами с молоком. Похлебка была мясная, густая. Даже если это баран, то он точно был молод. Мяса я не ела все лето, и сейчас урчала как кошка над достаточно большой миской.

Хозяйка подошла с кофе — той же жидкой бурдой, что пил мой отец. Но эта бурда была щедро сдобрена сахаром. Я решила не выпендриваться, поблагодарила, и подозвала хозяйку посидеть с нами. Спросила — нужны ли им осенью какие-то овощи, рыба, что им можно привезти сразу в харчевню под заказ.

— Выпить у нас скоро закончится. Хорошего мало — почти все портится, мало кто может сохранить вино не прокисшим. И сахар добавляют, и в холод спускают. Если будет в деревне у вас — везите — все куплю.

— Хорошо, посмотрю, —