Тим Брон и Дэнни Болдуин работали на сотнях дел и видели множество различных способов и мотивов для убийства. И ни одно из них не помогало разобраться в этом деле. Расследование окружного прокурора Мартина само по себе было шокирующим документом, но больше всего детективов поразила последняя страница. Всего за пять месяцев до начала расследования Болдуина и Брона{198} прокурор округа Лихай закончил свое. Восемь месяцев работы оказались с профессиональной точки зрения пустой тратой времени{199}.

Почему окружной прокурор Мартин забросил дело Каллена? Самый очевидный ответ – он не верил, что его можно выиграть. Мог ли он доказать хотя бы наличие жертвы, не говоря уже о виновности Каллена? Брон попытался представить следующие восемь месяцев: тот же самый путь с меньшим количеством ресурсов, без свидетелей и доказательств, который привел бы к другому итогу.

Дэнни ничего не оставалось, кроме как снова взяться за медицинские отчеты. Он разложил файлы на столе в конференц-зале. У каждой из шести потенциальных жертв была история болезни, состоявшая по большей части из записей и распечаток, отслеживающих прогресс, рецепты и ухудшение состояния. Медицинская абракадабра обретала наконец какой-то смысл – спасибо часам, проведенным за перелистыванием «Справочника врача», и терпению жены Дэнни, акушера-гинеколога доктора Кимберли Болдуин. Но даже разъясненные на простом языке карты и лабораторные отчеты мало что давали. Все это уже сообщила им больница: «диг» каким-то образом попал в кровь пациентов, и это отразилось в анализах. В картах этого не было. Серьезных зацепок в бумагах было не найти. В том и состояла загвоздка.

Может, «диг» и не пистолет, но Тим и Дэнни были убеждены, что именно он послужил орудием убийства в руках Каллена. Удобно было представлять «диг», загруженный в шприц и направленный на кого-то. Воображать себе орудие убийства похожим на пистолет помогало продраться через медицинские абстракции.

Как и любое другое орудие убийства, «диг» откуда-то взялся. Самым очевидным источником был аппарат, выдающий лекарства, – «Пайксис», стоящий на этаже отделения кардиологии. Записи о выдаче должны были остаться в памяти «Пайксиса». Но здесь их ожидал еще один тупик: Мэри Ланд уже сказала, что смерть преподобного Гэлла произошла больше тридцати дней назад, а значит, записей больше нет.

– Но кто-то ведь их видел, – сказал Дэнни.

– Ты о чем?

– Записи «Пайксиса». Когда Гэлл умер, они знали, что это передозировка дигоксином, так? Они, должно быть, смотрели это на «Пайксисе». Когда позвонили адвокату и поговорили с Калленом.

– Точно, – сказал Дэнни, – интервью.

Дэнни подвинул бумагу Тиму и показал пальцем на предложение: «Мистер Каллен знал, что заказ препарата отражается в Пиксис [так!], несмотря на его отмену».

– Ага, это, блин, еще о чем?

– Не знаю, – сказал Дэнни, – но «Пайксисом» они интересовались.

Интервью с Калленом проходило 14 июля. Это было в течение тридцати дней, о которых говорила Ланд.

– Так, значит, у Ланд с адвокатом был доступ к записям «Пайксиса», – сказал Тим, – они видели заказы препаратов за ночь смерти Гэлла?

– Я это так понимаю, – ответил Дэнни.

Это имело смысл. Они бы тоже искали орудие убийства – может, Каллен заказал очень много «дига» или подозрительно вел себя с аппаратом. И по какой-то причине они интересовались отмененными заказами. Так и где сейчас эти записи из «Пайксиса»?

– Их расследование продолжалось до того, как они нам позвонили, – сказал Тим, – у них должен быть файл.

– Ну, – ответил Дэнни. Это они уже проходили. – Может, они просто посмотрели их на компьютере и не делали распечаток.

– Ну да, может, – сказал Тим. Ему это казалось чушью, как и многое другое в деле. Из того, что им говорили, выходило, что Каллен не был подозреваемым, бумаг не существовало и «Пайксис», видимо, не показал ничего интересного. Тим снова прочитал вслух: – «Не было ничего чересчур подозрительного… что потребовало бы обращения к властям».

– То есть не было причины вызывать копов, – сказал Дэнни, – как будто пять месяцев назад они об этом думали, задавали вопрос и отвечали на него.

Тиму это расследование напоминало кое-что неприятное. Убийства, больницы, подозреваемые, к которым не подступишься, – мысль о сходстве между этим делом и делом Дюрьеа осеняла его в душе или в машине, напоминала о коробке с файлами, запрятанной в шкафу, и вызывало чувство, которое он сам не мог до конца понять. Дело Дюрьеа не давало покоя, подталкивало к апатии и мечтам о пенсии, но сложно было иначе, когда время уходило. Все больше Тим убеждался, что он его теряет каждую ночь, когда Каллен возвращается на работу. Время уходило прямо в этот момент.

В тот день Дэнни Болдуин встретился с Мэри Ланд. Он сказал ей, что их медбрат Чарльз Каллен имел судимости и сомнительное профессиональное прошлое, включая тот факт, что несколько больниц уволили его за ошибки в работе и что Каллен на данный момент является серьезным подозреваемым в глазах офиса прокурора округа Сомерсет. Дэнни хотел получить статистику смертности в отделении Каллена и его рабочее расписание на прошлый год. Он знал, что подобный запрос раскроет перед больницей личность подозреваемого, но у Дэнни не осталось выбора. Получить доступ в больницу кроме как через парадный вход было нельзя.

Ланд заверила Дэнни, что больница примет меры, чтобы внимательно следить за Калленом во время работы. Однако Дэнни знал, что наблюдения за ним будет недостаточно. Если они собирались поймать Каллена, им нужно было придумать что-то, до чего не додумались предыдущие следователи.

Еще за несколько месяцев до этого Чарли понял, что ему придется отказаться от прежних путей получения препаратов. Он понял это даже до встречи с Флемингом 14 июля. Он не нуждался в том, чтобы ему об этом сообщал корпоративный адвокат.

Каллен работал медбратом пятнадцать лет. Он видел, как «Пайксис» установлен и как изменился. Теперь за дигоксином будут следить с помощью тех же протоколов, которые ранее использовались для наркотиков вроде оксиконтина или морфия. Больница уже приняла меры предосторожности с инсулином. Действия Чарли были тонкими, а их последствия – громкими. Это придавало ему уверенности. Это нравилось ему.

Одним из последствий его действий было расследование. Чарли уже видел несколько, и все они в какой-то степени придавали ему уверенности. Процесс выглядел как замедленная игра в прятки. Чарли понял, что юристы сообщают, где они будут тебя искать. А затем наконец – бум! – они там тебя и ищут. Конец игры.