— Идите же! — приказал он, протягивая руку, чтобы помочь ей переступить порог.

Механически Сабина взяла свою шляпу и перчатки и покорно позволила ему провести себя вниз по ступеням фургона туда, где уже ждала ее лошадь. Она едва могла говорить и думать, все ее мысли перепутались.

Он ловко помог ей сесть в седло и отдал приказ одному из своих людей. Спустя несколько секунд какой-то цыган вернулся, ведя под уздцы иссиня-черного жеребца. Это было великолепное животное, в грациозном изгибе шеи которого угадывалась кровь арабских скакунов. Седло было украшено серебром, а стремена целиком отлиты из вороненого серебра.

Цыган вскочил на лошадь. Он отдал какие-то приказания своим людям, а потом он и Сабина скрылись в темноте. На скаку Сабина чувствовала, что ее восторг потихоньку покидает ее, однако ее дыхание по-прежнему тихо вырывалось из полуоткрытых губ, а тело продолжало трепетать от радости. Он был рядом! Его голова была гордо поднята, и он казался частью лошади, как и любой человек, который привык к лошадям с самого детства.

Что он подумал о ней? — задавала себе вопрос Сабина. Не только из-за того, что она ему отказала, но из-за того, что так крепко держалась за свою помолвку с Артуром. Осуждал ли он ее в самой глубине души за то, что она такой сноб? Думал ли он, что только из-за ее будущего положения, как жены Артура, она отказалась выйти замуж за бродягу-цыгана, мужчину, у которого не было дома? Понял ли он, что, если бы только она была свободна, если бы только не ее семья, она бы осталась с ним этой ночью, она бы никогда не вернулась назад в Монте-Карло?

Это была любовь, подумала Сабина. Любовь, которая разрывала сердце на части, которая, казалось, сжигала тело, разум и душу. И все же как она могла забыть боль, которую причинит своей семье, и блага, которых она их лишит, останься она сейчас с ним?

Гарриет рассчитывала, что приедет в Лондон, да и мама казалась моложе и красивее с тех пор, как она стала помолвлена с Артуром. Это потому, что она больше так не беспокоилась о будущем и не пыталась припрятать каждый фартинг, чтобы купить Гарриет какие-нибудь нарядные платья, в которых она могла бы совершить свой первый выход в свет.

Сабина вдруг подумала об Артуре, о его холодном, грубоватом голосе, которым он говорил с ней сегодня днем. Она вздрогнула и инстинктивно заставила свою лошадь приблизиться к жеребцу цыгана. Словно почувствовав, о чем она думала и что чувствовала, он вдруг обернулся и заговорил с ней в первый раз с тех пор, как они покинули лагерь. Она могла видеть его лицо, освещенное лунным светом и вдруг показавшееся ей таким чужим, но, тем не менее, сильным и надежным, его черные волосы, откинутые ветром назад с квадратного лба, полные и чувственные губы, темные, проницательные глаза, горящие огнем страсти.

— Мы скачем бок о бок, — сказал он своим низким звучным голосом, который, казалось, играл на ее чувствах, словно она была инструментом, который отвечал на прикосновение музыканта. — Бок о бок, Сабина. Для вас это ничего не значит? Для меня это значит все, о чем я мечтал и на что надеялся — сегодня и всегда.

Сабина пошевелилась и проснулась. Мгновенно мысли и воспоминания, словно толпа назойливых попрошаек, нахлынули на нее. Прошлая ночь была так щедра на события, но ее мысли, казалось, больше всего задержались на той поездке верхом в темноте, бок о бок с цыганским королем.

В словах не было нужды. Между ними была близость и понимание, которое сделало слова излишними. Для Сабины просто скакать рядом с ним, чувствовать его силу, знать, что ей надо всего лишь протянуть руку и она сможет дотронуться до него, само по себе было наслаждением.

И лишь когда впереди засияли огни Монте-Карло, она сказала:

— Ведь ваш лагерь переехал с тех пор, как я была у вас в первый раз?

Он повернулся к ней и улыбнулся, глядя на ее обращенное к нему личико:

— Я хотел быть как можно ближе к вам.

Она думала и раньше, что таково объяснение, но слышать его было радостью, которую она не могла скрыть. Они помчались дальше, и наконец, доехав до развилки дорог, где первая белая вилла уютно примостилась среди зелени деревьев, цыган, натянув поводья остановил лошадь.

— Теперь мне придется вас покинуть, дорогая, — скан. — Но я встречусь с вами позже. Где мне найти вас?

— Я велела Гарри подождать меня на дороге за виллой, — ответила Сабина.

— Я приеду туда, — сказал он и взял ее за руку. На ; ней была перчатка для верховой езды, и он, отвернув широкую крагу, поцеловал кожу ее запястья. Она задрожала, но не успела что-то сказать, спросить, что он собирался делать, как он пришпорил свою лошадь и исчез в темноте петляющей дороги, которая, как знала Сабина, вела в город.

Она поехала более медленно. В окнах многих вилл все еще горел свет, и далеко впереди виднелись зазывные огни казино. Люди, думала она, играли в этом здании, собравшись так, что каждый их нерв был напряжен, на крутящемся колесе рулетки или картах они испытывали судьбу. Блуждающий колдовской огонек заманивал неосторожных и глупых, даря многим удовольствие и все же неизбежно оказываясь ловушкой для неопытных и неискушенных.

Но никто не мог защитить людей от самих себя. Гарри усвоил этот урок. Он был жесток, и долгие месяцы он еще с горечью будет его помнить. Вздрогнув, Сабина вспомнила, что Гарри все еще не был спасен. Цыганский король должен был найти Катишу и убедить ее отдать деньги, только тогда Гарри можно вытащить из той ямы унижения и деградации, в которой он сейчас находился. Только тогда Сабина обретет уверенность в том, что Гарри спасен. Она не могла не доверять цыганскому королю, знала, что он ее не подведет.

Когда она наконец добралась до виллы «Мимоза» и проехала мимо ее фасада и дальше вниз по склону холма, на ее губах играла улыбка. Гарри ждал ее в тени деревьев. Стоило ей показаться, как конюх бросился к ней, взял лошадь под уздцы, и через мгновение Гарри уже стоял подле нее.

— Все в порядке?

Он едва дышал от волнения, и она видела, судя по темным кругам под его глазами, как сильно он страдал.

— Я думаю, все будет в порядке, — тихо ответила она Он помог ей слезть с лошади, и конюх увел ее.

— Ты не привезла деньги? — спросил он. Она покачала головой:

— Нет. Но нам их привезет кое-кто, кого я знаю. Я в этом уверена.

— Кто этот человек?

— Я встретила его, когда впервые приехала сюда, уклончиво ответила Сабина.

— Это конечно же мужчина, — сказал Гарри. Сабина не ответила. Что-то в выражении ее лица и напряжении ее тела заставило брата, который обычно не отличался проницательностью, прибавить:

— Что он значит для тебя? Сабина чуть слышно вздохнула:

— Почему ты меня спрашиваешь об этом?

— Потому что, когда речь заходит о нем, ты становишься скрытной и странной, — ответил Гарри. — Потому что он готов помочь тебе, и — послушай, Сабина, ты не попала в беду, нет?