от врагов. Зато визирь (ферзь), наоборот, самая сильная фигура, которая может делать все, что только пожелает. Придумано это для того, чтобы правители всегда помнили – давать визирям слишком много власти опасно. Да и само название игры шах-мат («убей шаха») должно напоминать правителям Персии, что желающие их смерти всегда находятся где-то рядом.

В тот день шаха не радовала ни красота нового тронного зала, ни любимая игра. Виной тому была большая политика. Сегодня Фетх-Али предстояло принять непростое решение – заключать союз с турками против русских или повременить.

Пока шах слушал препирательства своих вельмож, часть из которых выступала за союз с турками, а часть против.

– Когда Россия воевала с нами, помогали ли нам турки или, может быть, содействовали прекращению этой войны? – громогласно вещал великий визирь-садразам Мирза Шафи Мазандарани. – Теперь же, когда положение самих турок крайне затруднительно и войной с Россией и Англией они стеснены со всех сторон, султан начал искать союза! Можем ли мы верить в искренность его намерений!

– Все это так, но Аллах дал нам верный шанс лишь помогая туркам, изгнать московитов из Грузии! – оппонировал визирю второй министр Хаджи Мохаммад Хоссейн-хан, прикормленный эмиссарами Ост-Индской британской компании.

– Турецкий султан хитрит и желает использовать нас как баранов для русских штыков. – Возможно ли верить туркам, когда до сих пор лучшие наши провинции, Баязет, Эрзерум, Багдад, Басора и другие, остаются в их власти! – продолжал настаивать великий визирь.

На это второй министр лишь развел руками и переменил тему:

– Тогда, может быть, возможным союзником для нас являются французы. Наполеон щедро обещает и войска, и артиллерию, и миллионы денег!

Дело в том, что Хаджи Мохаммад Хоссейн-хан уже получил первую взятку и от французов.

Но Мирза Шафи Мазандарани был последователен и тверд:

– Французы – друзья турок и будут стараться для них, а не для нас. К тому же военная помощь французов сейчас невозможна, а денежная более чем сомнительна. Франция ведет войну со всей Европой, и о нас Наполеон будет думать в последнюю очередь.

– На море французских кораблей нет, да и появиться они не могут. Так как англичане их флот истребили, а сухим путем все земли Порты Оттоманской по Дунай заняты русскими. Сверх того, Бонапарте, потеряв свою армию в сражении против русских в прусском владении Прейсиш-Эйлау, не может уже ничего отделить и должен сам себя укреплять, дабы вовсе не погибнуть! – подал голос молодой, но набирающий силу знаток европейских дел Мирза Абдолваххаб Нешат Мотамед ал-Даул.

Хаджи Мохаммад Хоссейн-хан, отрабатывая полученное золото, возражал на это как мог.

Когда спорщики Фетх-Али надоели окончательно, он хлопнул в ладоши:

– Мое решение будет таким! Мы воздержимся от союза с султаном и помиримся на время с русскими. Пусть они дерутся между собой. Когда же оба ослабнут, мы придем и заберем нашу Грузию! Главным переговорщиком с русскими я назначаю моего сына Аббаса-Мирзу, а от меня к русскому наместнику, вместе с его переговорщиком Степановым, поедет мудрый Багир-бей!

– Воистину мудрое решение! – закивали разом головами вельможи и, пятясь задом, покинули Мраморный зал.

Фетх-Али облегченно вздохнул. Сегодня была среда, а значит, вечером он должен был идти в сераль на смотр своих восьмиста жен, чтобы бросить одной из них шелковый платок с приглашением на ночь. От этой мысли настроение шаха сразу улучшилось.

К тому же евнух Ходжа-баши должен был сегодня доставить в гарем на смотр несколько новых жен. Поэтому нескольких старых шах решил передать (как высшую милость!) губернаторам провинций. Для себя Фетх-Али решил, что на этот раз расстанется с двумя постаревшими обитательницами сераля по прозвищу «Услада государства» и «Утешение страны».

Было уже время обеда, и в раздумьях о женах шах проследовал во внутренние покои. Кушать Фетх-Али предпочитал в присутствии начальника личной охраны – ферраш-баши и министра внутренних покоев – эндеруна, которые, стоя у стены, отвечали на его расспросы. Обычное меню шаха составлял любимый им плов и жареное мясо – кебабы. Затем шли фрукты, шербет и чай. Обычно перед шахом ставили до тридцати блюд, но сам он ел немного. Как и все персы, пищу брал только руками, даже жидкие кушанья забирая согнутым куском лаваша. Оставшуюся от шахского обеда еду съедали сыновья-принцы (их у Фетх-Али было пятьдесят семь), а уже то, что оставалось после них, вылизывала дворцовая челядь.

* * *

Майор Степанов и Багир-бек прибыли в лагерь графа Гудовича вскоре после Арпачайского сражения. Они не привезли ничего конкретного, лишь передали, что со стороны Персии для определения условий мира уполномочен лично Аббас-Мирза. Багир-бек пояснил:

– Тегеранский двор готов заключить мир, лишь бы условия его были выгодны для обеих держав.

Зная, что Франция и Турция стараются отклонить Фетх-Али от мирных соглашений с Россиею, граф Гудович старался убедить посланного в том, что союз с этими державами не может принести Персии никакой пользы.

– Французы и в особенности турки уговаривают вас вести войну против нас, чтобы выставить персидские головы вместо своих. Но вы сами теперь видите, как слабы турецкие силы и как испуганы после поражения. Поэтому союз с ними кроме вреда и кровопролития никакой пользы принести вам не может. Напротив, гораздо выгоднее и полезнее для вас быть в союзе с русским императором. Миром с Россиею вы много выиграете, а если не согласитесь на перемирие, то кровь ваша польется реками.

– Но у нас большое ополчение! – попытался набить себе цену Багир-бек.

– Большое число ваших ополчений меня не пугает, – рассмеялся ему в лицо Гудович. – Чем больше будет у вас войска, тем это будет гибельнее для вас.

– Почему? – напрягся посланец шаха.

– Да потому, что тогда ни одна русская пуля не минует ваших куч, а пушечное ядро вместо одного убьет десять. Вы настоящей драки еще не видали, ибо я разбил турок без всякой потери! – сказал Гудович с такой важностью и напыщенностью, что Багир-бею осталось только молча склонить голову.

А затем Гудович неожиданно для всех заперся в палатке и более никого не принимал, кроме барона Розена.

– Что с наместником? – спрашивали Розена взволнованные генералы и офицеры. – Не занемог ли?

– Хуже, – отвечал им Розен. – Хандрит и наместником более быть не желает!

Самолюбивый и тщеславный Гудович полагал, что одержанная им победа достойна самой высокой награды – фельдмаршальского жезла и никак не менее. Все остальные награды он считал уже ниже своего достоинства. Поэтому им была запущена целая интрига. Вместе с донесением императору о Арпачайской победе граф Гудович просил уволить его от звания главнокомандующего на Кавказе. Самолюбивый наместник намекал, что обижен тем,