— Леди Арнел, я… я… — миссис МакАверт с трудом сдерживалась от явно нецензурной брани.

— Вы пойдете и проследите за тем, как горничные перестилают мою кровать, — отрезала леди Арнел.

И экономка была вынуждена повиноваться.

Я же все так же бесстрастно ожидала продолжения письма и оно последовало:

— «Мистер Кайден, подготовьте мои любимые цветы. Их заберут у вас в полночь». Без подписи, мисс Лола.

Выполнила все в точности.

После сложила лист бумаги, вставила в конверт, заклеила восковой печатью и позвонив в колокольчик, передала вошедшей горничной.

— На сегодня вы можете быть свободны, — милостиво освободила меня от необходимости терпеть ее присутствие леди Арнел.

Я поднялась, задвинула стул обратно, прибрала на столе, сложила бумагу обратно в ящик, сделала реверанс и молча попыталась покинуть драконницу.

Попытка провалилась.

Дверь распахнулась прежде, чем я до нее дошла, являя нашему взору сумрачно-гневного лорда Давернетти. И… не его одного.

Следом в гостиную старухи вошел лорд Арнел, и я не знаю, кто из них в данный момент был более взбешен. Казалось — Давернетти, но его ярость была открытой книгой, в то время как в темных глазах лорда Арнела плескалось нечто поистине жуткое.

— Так, вы… мисс как вас там, — старший следователь мазнул по мне неприязненным взглядом, — испаритесь!

С превеликим… неудовольствием. От меня требовали покинуть театр, едва началось представление, и это было весьма досадно, и для меня как для зрителя, так и для человека, пытающегося разобраться во всем этом. Но, увы, пришлось повторно присесть в реверансе, а затем покинуть гостиную, проскользнув мимо лорда Арнела.

Маневр, не принесший мне ничего хорошего.

Лорд Арнел стоял в шаге от распахнутых дверей, мрачный, суровый и злой как сам дьявол. Казалось, все его существо в данный момент поглощено попыткой испепелить взглядом родную бабку, и едва ли что-то способно отвлечь его от данного процесса, но, увы, всецело поглощен он не был, и едва я попыталась пройти мимо, взгляд дракона вдруг переместился на меня.

И…

Вертикальный зрачок расширился, судорожный вздох, от которого дернулись крылья хищного носа, мгновенно сузившиеся глаза и ожесточение на лице дракона…

Я выскользнула в коридор и захлопнула за собой двери с четким осознанием — меня раскусили. Меня только что раскусили! И это было сокрушительное поражение. Действительно сокрушительное.

Остановившись, я прижала холодные ладони к щекам и встретилась с удивленным взглядом генерала ОрКолина.

— Бель?! — изумленно прошептал генерал.

Воистину, знала бы что так все обернется, не тратила бы силы на преображение!

Но, что есть, то уже, к моему огромному сожалению, есть… какой стыд.

Быстро оглядев коридор, в котором по счастью находился лишь ОрКоллин, я шепотом спросила:

— Запах?

Оборотень кивнул. Постоял, удрученно покачал головой и подойдя протянул мне пузырек, которым стоило бы воспользоваться ранее — нейтрализатор запаха. Использовался оборотнями на месте расследуемых преступлений, когда одни оборотни не хотели мешать другим оборотням-следователям, а потому предусмотрительно избавлялись от запаха.

Я извела на себя почти половину флакона, а затем протянула его генералу, но ОрКоллин отрицательно покачав головой, едва слышно напомнил то, о чем именно мне следовало бы знать:

— Драконы тоже в чем-то оборотни.

Да, и я совершенно самонадеянно и глупо об этом забыла.

— Принесу тебе еще парочку, — попытался приободрить меня ОрКоллин.

— Не уверена, что потребуется, — мне было ужасно и стыдно, и обидно осознавать свой провал.

— Как знать, визуально иллюзия совершенна, — улыбнулся генерал, но это тоже была лишь попытка дружески поддержать.

Тяжело вздохнув, я спросила:

— Что-то случилось? Почему лорд Давернетти здесь?

ОрКоллин, взяв меня за локоть, деликатно и предусмотрительно отвел за угол, жестами поставил двух своих на стражу, и только после того, как убедился что кроме его оборотней никого в зоне слышимости, тихо сказал:

— Из-за тебя, Бель. С момента покушения на тебя в гостинице «Драконий полет», старший следователь обыскивал город в поисках питомника снежных фиалок. Нашел. Уничтожил. И направлялся сюда в гневе, сразу после допроса владельца теплицы. И… именно его имя значилось на конверте, который лорд Давернетти схватил с подноса горничной, несшей его вниз, для отправки.

Припомнив, произнесла вопросительно:

— Мистер Кайден, Эльсаэн-гарденс?

— Да, — кивнул оборотень. — Похороны завтра.

— Что? — я потрясенно смотрела на оборотня.

Генерал пожал могучими плечами, и ответил:

— Ментальная магия драконов, Бель, мистер Кайден погиб, едва был начат допрос.

И в этот момент поместье сотряс жуткий рык, а следом разъяренный приказ старшего следователя:

— ОрКоллин, двух полицейских ко мне!

Какое счастье, что генерал предусмотрительно отвел меня за угол, а потому повторно покрыть себя позором мне не довелось.

— Вас понял, — отозвался оборотень, и подал знак одному из своих подопечных.

Между тем в апартаментах старой леди Арнел нарастал скандал:

— Да как ты смеешь, щенок?! — сорвалась на крик старая драконница.

— Как? — с издевкой переспросил Давернетти. — Именем закона, леди!

Разъяренная драконница прошипела:

— Да как ты…

И была остановлена своим внуком:

— Вы перешли границу дозволенного, леди-бабушка. Я доверял вам, я ценил вас, я считал вас главой рода, женщиной, что ответственно заботится, как минимум, о своей семье… как выяснилось напрасно. Триста девяносто девять жизней, да, леди Арнел?

Последнюю фразу он произнес так, что я с трудом подавила желание спрятаться за ОрКоллином. Но цифра? Как? Откуда она ему известна.

И тут на лестнице бледным приведением показалась пошатнувшаяся миссис МакАверт. И лицо ее было белее белоснежного воротничка форменного платья. Что ж, кажется, я догадываюсь, кто сообщил обо всем лорду Арнелу.

И из гостиной донеслось опустошенное:

— Аааадриан, я… Адриан, меня оболгали, я…

— Вас оболгали?! — это был вопрос, заданный ледяным и убийственно спокойным тоном, но появилось ощущение, что поместье Арнелов сотряслось до основания. — Вас оболгали… — уже гораздо тише, но так что пробирало до костей, произнес дракон. — Бабушка, я верил вам много лет. Верил. В прошедшем времени. Вы перешли черту. Несомненно, я не буду порочить имя всего рода, из-за одной… видимо окончательно утратившей разум, стыд и совесть леди, но всю оставшуюся жизнь вы проведете в изоляции.