могла взорваться яростью прямо в том переулке. А так – мёртв он себе и мёртв. Можно сказать, мертвецки здоров. И, в отличие от Аббата, не щеголяет обгорелой рожей. Кругом плюсы.

…Да нет, не кругом. Финниган вновь ощутил зверский голод. Туман молочной пенкой вихрился на уровне щиколоток, омывал изношенные бутсы, уменьшался. В переулке было тихо. И лишь Красавчик Монти сосал кривую сигарету сбоку от него, поминутно кашляя, словно чахоточный.

«Надоело».

Финниган отлепился от стены, собрался было выйти на улицу… Но быстро шарахнулся в переулочную тень.

Чёрта с два ему улица. Хрен, а не добыча.

Вампир недобро посмотрел на солнечных зайчиков, заплясавших на мостовой. Углядел тонкие косые лучи, что опустились с неба. Попадёшь хоть на один такой – и считай, что напоролся на лазер. Вмиг станешь рождественской индейкой.

«На-до-е-ло!»

Финниган развернулся на подбитых шипами каблуках и принялся дубасить кулаками стену.

– Чёртово солнце! Чёртов город! Чёртов ублюдок Дрейк! У-у-у-у!..

Красавчик расхлебенил рот. Сигаретка свалилась аккурат к останкам давешней крысы.

– Эй, брат, да ты чего…

– Какой я тебе брат, ты!.. – ярость Финнигана тут же перешла на Монти.

Подскочив к нему, он сграбастал тщедушного вампира за грудки и принялся с чувством трясти его, старательно припечатывая затылком о стенку.

– Финни… ой… то есть, Финниган… ай… я же… ах-х-х… не хотел обидеть…

Досчитав до десяти ударов, Финниган выпустил жертву и яростно сплюнул. Красавчик, угодивший под горячую руку, осел в остатки тумана бесформенным кулем.

– Что ж, – вдруг неожиданно философским тоном прокряхтел он, – ты хотя бы не грозил мне серебром, как Двуликий…

Финниган удивлённо моргнул. Быстренько обернулся и, взяв за подмышки, поставил Красавчика на ноги.

– Когда это ты с ним цапался?

Монти смахнул с лица жидкую, цвета мокрого торфа, прядь. Поморщился от воспоминаний.

– Да неделю назад. Он девчонку свою искал.

– Девчонку? – в глазах Финнигана помимо голода вспыхнул интерес.

– Угу. Ту самую. То ли она убежала от него, то ли ещё чего… Но уж зол был – страсть! Никогда его таким не видел. Зенки лютые, трясётся, как бешеный берсерк, револьвером своим под дых мне тычет… Всё выпытывал, видел я её – не видел. А если видел – то где.

– И что? Ты видел? – жадно спросил Финниган.

– Видел, только потом. Они на ступеньках Королевской галереи сидели. Вместе. Тихо так, мирно. А затем вместе ушли.

– Так она до сих пор с ним!.. Невероятно! – Финниган хлопнул в ладоши и внезапно расхохотался. – Наш Двуликий снюхался с ведьмой!..

– Типа того. Ага.

Финниган прошёлся туда-сюда по переулку. Провёл пальцем по колкому подбородку. Гадко усмехнулся.

– Выпытывал всё, – пробормотал он. – Боялся за неё, значит… Беспокоился… Своим угрожал… А ведь Аббат просто так, почти наобум, его вызвал, только бы спастись, отвязаться от девчонки… Это ничегошеньки не значило. Все считали, что он убьёт её, получив такую возможность. Или она его убьёт… Да-а-а… Ну ты и гадина, Двуликий…

Финниган снова обернулся к Монти. Тот было попятился, но Финниган, благосклонно улыбаясь, обнял его одной рукой и зашептал в немытые пряди:

– Молодец, что поведал мне всё это. Но теперь надо рассказать всё остальным. Пускай все-все об этом узнают. Да, Красавчик?

Монти неуверенно кивнул. Обрубок носа съёжился ещё больше.

– Вот и замечательно. Клан должен об этом знать. И он узнает, – торжествующе сказал Финниган, – что двуликая сволочь сдружилась с огненной ведьмой!

– А с этого места поподробней.

Финниган вздрогнул и ошалело обернулся.

В паре шагов от него стоял человек, которому каким-то немыслимым образом удалось подкрасться незамеченным: иссиня-чёрные волосы; серые, цвета зимнего неба, глаза…

И крепко сжатые кулаки, на которых пляшет фиолетовое пламя.

Глава 28. Пророчество Бледной Мэг

Дайана сидела на крылечке у Дома и вертела в руках серебряный диск, украшенный рельефным солнцем: легче лёгкого прикасалась к острым, как у циркулярной пилы, краям, гладила выпуклые щёки небесного светила… Хмурилась.

Время перевалило за полдень. Туман, настырные языки которого так и лезли на лужайку сквозь решётки ограды, стал истончаться, рассеиваться, и белое, словно поганка, солнце сильнее обозначилось среди пепельно-серых туч.

Дайана отложила диск на ступеньку, обвела невесёлым взглядом сад. В который раз медленно, будто обкатывая на языке, произнесла имя:

– Бледная Мэг… Бледная, Бледная Мэг…

Вот-вот на пороге появится Дориан и поведёт её к ней. А зачем?

«Тебе нужен помощник. Тот, кто хоть как-то знаком с колдовством. Мэг обязательно поможет», – так сказал ей вампир, когда прошлой ночью они возвращались к Дому Дрейков.

Дрейков…

Перед мысленным взором тут же появилась она: миндалевидные, пурпурные от голода глаза, драгоценная брошь; кривая и острая, точно ятаган, улыбка.

«Помнишь то кладбище?..» – следом раздалось в голове, и словно холодная сколопендра пробежала вверх по позвоночнику.

Дайана ссутулилась, сидя на крыльце. Об этом лучше не думать.

…И о том, что он скоро уедет – тоже.

Пальцы рассеянно побарабанили по серебряному солнцу.

С этим уже ничего не поделаешь. Дайана снова останется одна. Ей не привыкать.

Хотя, быть может, сегодня она всё же обретёт нового друга…

Дайана стиснула руки на коленях.

И вроде всё было славно, и вроде всё шло хорошо… Отчего же такая дикая, невероятная, сосущая нутро тоска?!

Луч света – бледный, тоненький – невзначай тронул кольцо Ридделлов. Ястребиные крылья заблестели, сверкнули хищные глаза.

Дайана уставилась на фамильный герб. Горло без предупреждения перехватило.

Она зажмурилась: крепко, до рези, до круговорота алых звёздочек…

Тогда, стоя в зеркальной капсуле, что поднималась над мерцающим в темноте Линдо, Дайана говорила чистую правду. Несмотря на новый мир, несмотря на все эти впечатления и свободу, порой ей до боли не хватало Хокклоу. И отца.

«Где ты сейчас? Вспоминаешь ли обо мне?» – подумала Дайана, не раскрывая глаз…

…И услышала в ответ шёпот.

Ветер принёс голоса: мужские и женские, молодые и не очень. Сплёл их в единый, шелестящий, как осенняя листва, клич… Назвал полным именем.

Дайана распахнула веки.

Над ограждением у ворот, почти касаясь острых пик мертвенно-белыми ступнями, парило крылатое существо.

Время будто застыло. А потом понеслось.

***

БАБАХ!

Дверь дома захлопнулась с такой силой, что, казалось, содрогнулся весь пол. Один за другим истерично взвизгнули засовы, по коридору пронёсся топот – и в комнату Дориана, чуть не падая ему навстречу, ввалилась белая как смерть Ридделл.

– Ты че…

– Они пришли за мной. Пришли!..

Ридделл вцепилась себе в волосы, словно пытаясь выдрать несколько прядей. Лицо стало совсем безумным.

– Я бросила диск… – всхлипнув, пробормотала она. – Попала… Но… но…

Бессвязное бормотание оборвалось: Ридделл задохнулась,