Дайана могла видеть себя со всех сторон. И почему-то это напрягало.

Но тут раздался голос, что сразу вымел из головы все посторонние мысли:

– Ты пришла. Я ждала тебя, дитя.

Дайана вздрогнула. На лестнице, ведущей на второй этаж, появилась хозяйка дома.

***

…Бледная Мэг оправдывала своё прозвище: белые, гладко расчёсанные волосы её спадали до середины бедра, ресницы словно покрывал иней, а глаза – очень светлые, с угольно-чёрным контуром вокруг радужки – казались сделанными из молочного стекла.

Взгляд ещё хранил блеск молодости, но лицо уже избороздили морщины. На шее висело одно-единственное украшение – крупная, в форме слезинки, подвеска чистого серебра. А платье – тут Дайана ощутила внутренний трепет – было зеркальным: почти всю ткань покрывали неровные, искусно вшитые в неё кусочки разбитого зеркала…

Они сидели в маленькой комнатке на первом этаже. Дайана – в глубоком кресле, Мэган – за столом напротив.

– Вы сказали, что ждали меня.

Мэган кивнула. Изящно взмахнув рукой, скинула синий бархат с шара, который покоился перед ней на подставке.

– Я видела тебя. Здесь, – сказала она. – Сегодня, позавчера, один год тому назад или десять… Неважно. Имеет значение лишь то, что грядут перемены, связанные с тобой… Так расскажи мне о своих тревогах, дитя.

Дайана посмотрела на сияющий шар, что походил на маленькую планету. Помедлила. И, перестав стесняться, выложила Бледной Мэг всё.

Рассказывать о своих злоключениях во второй раз оказалось легче, чем тогда, Дориану. Слова лились неудержимым потоком, и Мэган терпеливо слушала о том, как Дайана жила в Хокклоу, что делала и чего ждала… О том, как попала в этот мир, угодила прямиком к вампирам, и что из этого вышло… О жизни в Доме Дрейков и о том, что скоро останется совсем одна… О крылатых чудищах, которые внезапно очутились рядом…

– Дориан верит в Теорию Миров, – напоследок сказала Дайана и, обождав, спросила: – А вы?

– И я тоже.

Все десять пальцев Мэган коснулись поверхности шара. Из глубин его всплыло призрачное, взволнованное лицо Дайаны, что быстро скрылось под многоцветным вихрем.

– Во Вселенной бесчисленное множество миров, дитя. И твой путь лежит через многие из них. Дай мне свою руку.

Прохладные пальцы Мэган сомкнулись на запястье, перевернули руку мягкой ладонью вверх. Глаза её вдруг закатились, и меж век осталась лишь полоска белков цвета слоновой кости.

– Очень скоро тебе придётся решать: овладеть таящейся в тебе Силой – или от неё отказаться…

В шаре фиолетовым цветком распустилось пламя, и Дайану пробила дрожь. Голос Мэган стал низким, глухим… загробным.

– Запомни одно, дитя… – прошептала она так, что Дайане пришлось придвинуться ближе, – …на какой ты стороне – дело выбора, а не случая. Решай. Решай сама. Всегда сама. Больше я ничего не могут тебе посоветовать.

Светло-серые глаза раскрылись, пальцы бережно опустили ладонь Дайаны на стол.

– А теперь, – сказала Бледная Мэг, неторопливо роняя слова, – приведи ко мне вампира.

***

За спиной коротко звякнуло.

– Эй… Она зовёт тебя. Разрешает войти… – послышался негромкий голосок.

Дориан, что последние полчаса плющил зад о холодные ступеньки у дома, встал, обернулся. И пристально воззрился на Ридделл, которая возникла в приоткрытой щёлке двери.

– Ах, зовёт? Ну ладно, – усмехнулся он, ничем не высказав своего удивления.

Дориан шагнул в дом. Девчонка попятилась вглубь комнаты, молча кивнула в сторону недалёкой двери.

Дориан, сощурясь, оглядел зеркала. Насупился, заметив, что они вновь его не отражают, и только после двинулся, куда следовало – размашисто, морща нос от запаха чеснока.

Впереди недружелюбно заблестела металлическая ручка. Дориан взялся за неё и резко распахнул на себя дверь. Серебро незамедлительно поджарило руку.

Дориан перешагнул порог. Встал, вытянувшись в струнку. Слегка склонил голову.

– Мэм.

Бледная Мэг на приветствие не ответила. Ни единый мускул не дрогнул на её лице.

Молчание тянулось долго. Тягостное, как на похоронах. Но потом на мраморном виске дёрнулась бирюзовая жилка, и сквозь плотно сжатые зубы донёсся придушенный шёпот:

– Ты должен помочь этой девочке.

– Кажется, я только этим и занимаюсь, как она появилась, – холодновато заметил Дориан.

В странных, цвета ртути, глазах что-то сверкнуло, и Дориан прикусил язык. Смиренно склонил голову.

– Она не знает, что за Сила скрывается в ней. Да и никто толком не знает. Но ей не следует попадать в руки тех, от кого она бежала.

Длиннопалая рука выложила на стол связку ключей. Мэган нахмурилась. Затем – проговорила адрес.

– Там она будет в безопасности. Какое-то время.

Помедлив, Дориан кивнул и взял ключи. Похоже, от него ждали именно этого.

– А теперь уходи.

Дориан неуверенно кивнул ещё раз, в благодарность, и пошёл из комнаты.

– Эта Сила спасёт её. Или уничтожит, – почти беззвучно прошептала Мэган ему вслед.

Но он услышал.

***

…Она стояла у одного из стеллажей и мяла в руках бело-красную, с альбийским флагом, кепку. Бледная, заморённая худышка со взглядом, до краёв наполненным тоской.

Когда Дориан подошёл, она открыла было рот, собираясь что-то спросить, но быстро уставилась себе под ноги, завесила лицо волосами… Сникла.

Похоже, разговор с Мэган не слишком её успокоил.

«Ты должен помочь этой девочке».

В глубоком кармане звякнули ключи.

«Да. И я это сделаю».

Дориан ободряюще улыбнулся и сказал:

– Не раскисай, Ридделл. Как-нибудь выкрутимся. Пойдём.

Глава 29. Гнев отца

«Распутная Бэтти» лыбилась, глядя на него в упор. Поодаль, на ониксовом троне, издевательски ухмылялся серебряный, с буквой «А», череп. Казалось, даже в воздухе полутёмной залы порхают белые, как у Чешиэрского кота, улыбки, и Аббат чуть не выл от бессильной ярости.

Он прыгал на костяной крошке, что осталась от его коллекции. Плевался на посмертные маски, вновь повешенные на стены… Пинал вздыбленные плиты пола, что застыли гребенчатой спиной дракона. Подхватывал обрывки цепей и, словно бичами, избивал ими невидимых врагов…

Точнее, одного-единственного врага.

Аббат заскрёб когтями по изуродованному лицу. В исступленном, неконтролируемом гневе выдрал из щеки кусочек скользкого мяса и бросил его в щель между плитами.

Девчонка, проклятая девчонка… Хоть бы Дрейк уже прикончил её…

«Но даже если прикончил – вряд ли это вернёт мой авторитет», – угрюмо подумал Аббат и прыжком оказался у трона.

Сколько новичков присягнуло ему на верность за последний месяц?

Аббат наотмашь ударил по серебряному черепу.

Ни одного!..

А сколько старых приспешников сбежало к Кассандре О’Гвин? Сколько ушло в Свободные охотники?

Взревев, Аббат подхватил череп инициации и в бешенстве запулил его в стену. Череп разбился, словно фарфоровый ночной горшок.

Аббат выругался, харкнул пенной слюной – и замер,