Если Лариска могла часами рассказывать о своем походе к следователю, то я, выйдя на улицу, не могла вспомнить толком ни одного вопроса, который он мне задал.

Я достала из сумки мобильник и позвонила Альжбетке.

– Да, – услышала я знакомый сонный голос.

– Привет, спишь, что ли?

– Сплю, что-нибудь случилось?

– Возьми ручку и листок, записывай.

Альжбетка заохала, заахала и ворчливо сказала:

– Я готова.

Эта фраза у Альжбетты всегда получалась с эротическим оттенком.

– Пиши: Рогачевское шоссе, восьмидесятый километр, дачный поселок «Райские чащи».

– Что за глупое название?

– Какое уж есть.

– Это зачем?

– У Селезнева там дача, посмотри по карте маршрут, на выходных поедем.

– Ты это серьезно? – оживилась Альжбетка.

Видно, в ее сердце не угасла еще надежда обогатиться.

– Мне кажется, это неплохая возможность найти то, что мы ищем, – обрадовала я ее.

– А Сольке сказать?

– Скажи, пусть готовится.

Оторвавшись от телефона, я увидела притормозившую передо мной потрепанную «Волгу»: это был Юра.

Я села в машину.

– Нам надо поговорить, – сказал Юра.

– Давай поговорим.

– Пойдем в ресторан, тут за углом есть неплохой.

Я была ужасно голодна, и такое предложение меня вполне устраивало. Юра проводил меня за самый дальний столик, и мы дружно стали разглядывать меню. Я заказала салат, свинину с картошкой и жюльен, Юра ограничился чашкой кофе и кусочком торта.

– Ты посмотрела кассету? – нервно спросил Юра.

– Посмотрела, но не бери в голову, меня это ничуть не развлекло. Меня больше интересует – кто тебя шантажировал?

– Ты и это знаешь?

– Я видела письма. Почему это все хранилось у Селезнева?

Юра заерзал на стуле.

– Письма с угрозами шли и шли, а у меня не было столько денег. Конечно, можно было что-то занять, продать, но мы с женой только что кредит взяли под квартиру, тут еще ее мать заболела, нужна была операция… Даже не знаю, зачем я тебе все это рассказываю… Короче, денег не было… Я тянул, сколько мог, а потом пошел к Селезневу просить кредит. Он спросил, зачем мне… Я был в таком состоянии, что выложил ему все как есть.

– А он что?

– Он пришел в бешенство. Кому понравится, что у него под носом камеры ставят?.. Он попросил меня принести письма и сказал, что сделает так, что мы узнаем, кто шантажирует…

– А как с тобой этот человек связывался, ну, тот, кто шантажировал?

– Сначала я в сумке находил эти письма, а последнее – в почтовом ящике… Я так перепугался… если бы жена увидела… Но я всегда сам почтовый ящик проверяю.

– Возможно, это кто-то близкий, кто-то, кто знает твои привычки. Не стал бы он так рисковать: если бы узнала твоя жена, он бы остался без денег.

– Потом мне позвонили и сказали, куда деньги положить, это в парке, недалеко от работы…

– А голос какой был?

– Не знаю, искаженный…

– Мужской или женский?

– Скорее мужской, но не поручусь.

Юра практически залпом выпил обжигающий кофе и заказал еще.

– Я, как и договорился с Селезневым, все ему рассказал. Он сам пошел класть деньги в условленное место, он хотел подстеречь того, кто всем этим занимается, но на него напала собака, и Валентин Петрович еле от нее ноги унес. Когда он вернулся, там лежала эта кассета, а денег не было.

– А почему он не отдал тебе кассету?

– Он хотел сделать какую-то экспертизу, надеялся вычислить этого негодяя, ну, может, там следы какие есть или пленка особая…

Я подумала о деньгах, которые лежали в сейфе и достались нам с Любовью Григорьевной, но Юра опередил все мои мысли.

– Деньги я отдал потом, повезло: друг машину продал, а новую покупать решил через полгодика, ближе к лету. Одолжил я…

Так вот на чьи денежки мы шиковали последнее время! Я почувствовала некоторую неловкость, но потом решила, что, может быть, если у меня будет хорошее настроение, когда я буду прижимать к сердцу миллиончик долларов, я и верну долг Юре, хотя и не факт, что мне захочется это сделать… хи-хи!

– Когда это случилось с Селезневым, я так боялся, что кассету теперь найдут и все откроется… Такое счастье, что она оказалась у тебя….

– Да уж, тебе повезло.

– Я же больше никогда в жизни своей Ленке не изменю, вот веришь, никогда! – Юра ударил себя в грудь.

– Не сомневаюсь, – сказала я.

– Я же так… выпил лишнего… Ты никому не скажешь?

– Не волнуйся, это все уже забыто. А ты никого не подозреваешь?

– Кого я только ни подозревал, но ничего так и не выяснил. Надеюсь, что Селезнева не из-за этого… убили, надеюсь, что я тут не виноват…

– Да нет тут твоей вины, я думаю, у Валентина Петровича и без тебя проблем хватало.

С Юрой мы расстались уже под вечер, он подвез меня до дома, и мне оставалось только войти в подъезд, подняться к себе и рухнуть в постель.

Обернувшись вслед удаляющейся от моего дома потрепанной «Волге», я увидела через дорогу чету Потугиных: они направлялись к стройному ряду ларьков. Хотела бы я знать, какие жизненно важные вопросы так увлеченно решает сейчас эта парочка? Жаль, что приходится лицезреть только их мелькающие спины: наверняка глазки у Веры Павловны хитро бегают, а у Тусика дергается нос.

Стараясь затеряться в толпе прохожих, я бросилась через дорогу. Пожалуй, пора покупать лицензию частного детектива или заниматься шпионажем международного масштаба – опыт слежки у меня теперь есть. Потугины остановились около палатки, украшенной гордой надписью «Печать». Я метнулась за будку «Ремонт обуви» и мелкими перебежками, стараясь оставаться незамеченной, приблизилась к интересующей меня парочке. Вкусно пахнущий ларек со всевозможными слойками надежно укрыл меня от глаз Веры Павловны и Тусика. Замерев, я попыталась выловить из окружающего шума их голоса.

– Нам, пожалуйста, карту Подмосковья, – потребовала Вера Павловна у продавщицы.

– Вам какую, у нас их тут целая куча.

– Бери самую подробную, – торопливо вмешался Тусик.

– Нам нужна карта, где есть Рогачевское шоссе, – сказала Вера Павловна.

– Откуда я знаю, где какое шоссе, вот вам карты, ищите, что вам надо, и покупайте.

Сердце мое застучало, как на занятиях аэробикой. Зачем им нужно Рогачевское шоссе, мне было понятно, а вот интересно, откуда они узнали про дачу?