– Отстань, – говорила она, – от тебя каким-то развратом пахнет.

– Что ты имеешь в виду? – оторопела Солька.

– Не каким-то, а самым настоящим, – улыбаясь, сказала я. – Ладно, Альжбетка, давай признаемся, что мы просто завидуем!

Солька теперь бросилась целовать меня.

– Хватит, давайте решать организационные вопросы, – железным тоном выпалила я. – Какая у Потугиных машина и где она стоит?

– Да вы же ее видели, тогда, когда они Федора Семеновича… – Альжбетка замялась.

– Ты думаешь, я помню что-нибудь? – устало сказала я.

– У них старенький синий «Фольксваген», – сказала Альжбетка, – стоит во дворе, только не около нашего дома, здесь-то все забито, а у той башни, что справа.

– Замечательно, ты, Альжбетка, прогрессивный у нас товарищ, как я погляжу, в иномарках разбираешься.

– Вообще-то, – сказала Альжбетка, явно довольная похвалой, – в наше время только вы с Солькой в этом ни бум-бум, просто два птеродактиля каких-то.

– Я тебе дам сейчас такого птеродактиля, – завелась Солька.

– Не спорь, Альжбетка права, давайте лучше думать – что портить будем?

– Ясное дело, проколем колесо, – высказалась Солька.

– Его можно заменить.

– Тогда два колеса.

– Проблематично, но заменить тоже можно, – вздохнула я.

– Четыре колеса, – предложила уже Альжбетка.

Я бы с удовольствием, для бо?льших гарантий, учинила более значительный ущерб, но никто из нас в порче машин не разбирался: собственно, наши познания и заканчивались на том, что у машины есть четыре колеса. Даже Альжбетка, обладательница средства передвижения, и то была в этом деле явным профаном.

– Кто пойдет? – спросила я.

Тишина.

– Что, добровольцев не будет? – я внимательно посмотрела на Сольку.

Почему-то мне казалось, что задание это хорошо ей подходит.

– Ладно, пойду я, – сказала она, – только скажите, как это делать-то?

– Альжбетта, проведешь инструктаж, все же ты эти колеса чаще трогала, чем мы.

– Так точно! – кивнула Альжбетка.

– Чувствую, девчонки, – улыбаясь, сказала Солька, – опять запахло миллионами!

– Поедем, как стемнеет, ориентироваться будем на местности. Солька, возьми у Славки какие-нибудь инструменты. Кстати, где мои отмычки?

– Они у тебя на холодильнике лежали, – сказала Альжбетка.

– Отлично, надо их не забыть.

– А где мы там будем искать? – поинтересовалась Солька.

– Залезем в дом для начала, потом в сарай, потом еще куда-нибудь, пока мы даже не знаем, какие там вообще есть постройки на участке, – ответила я.

– Мне кажется, придется копать, все клады всегда закапывают, – отличилась сообразительностью Солька. – Я возьму свою раскладную лопату.

– Бери что хочешь, – сказала я.

– А если Потугины на электричке поедут? – спросила Альжбетка.

– Поздно для электричек будет, им же еще возвращаться, – сказала Солька.

– А если они до утра там искать собираются?

– Будем надеяться, – сказала я, – что они отложат это мероприятие до завтра, в любом случае у нас будет весомая фора во времени, так что долой пессимизм, сегодня или никогда! Давайте собираться.

Темнело довольно быстро, но мы не торопились: действовать надо было наверняка. Приблизительно через час Солька уловила на своем балконе запахи жареного лука и отдаленные разговоры – это свидетельствовало о том, что Потугины трапезничали. Лучшего времени для черных делишек не придумаешь.

Надавав Сольке целую кучу советов, вооружив ее гвоздями, шилом, осколком зеркала и прочей ерундой, мы отправили ее творить зло. Конечно, чтобы она не чувствовала себя одиноко, мы пообещали в случае провала приносить ей в тюрьму пирожки, испеченные тетей Пашей, и поливать ее гибнущую драцену.

Альжбетка на всякий случай дежурила в коридоре: кто знает, что может взбрести в голову Вере Павловне, так что часовой для дела не помешает. Я же отправилась к себе, чтобы иметь возможность видеть это безумие своими глазами и, если надо будет, впоследствии рассказать об этом Солькиным потомкам. Хотя мне кажется, Солька будет против этого, очень уж она щепетильна в таких вопросах. Она вообще всегда щепетильна, когда дело не касается трех миллионов долларов.

Начал накрапывать дождь, что было в нашу пользу. Солька была в плаще, а капюшон скрывал свет ее возбужденных глаз, а также и ее лицо, которое, возможно, через некоторое время милиция захочет сфотографировать и в профиль, и в фас.

Солька шла очень решительно, не оглядывалась, не падала на землю с криками «Что же я делаю, остановите меня!», не била себя по рукам и не стремилась свернуть куда-нибудь в сторону от намеченного пути. Метра за три от «Фольксвагена» начинались кусты, они были низкие и Сольку явно бы не прикрыли, но у Сольки, как у учительницы ботаники, присутствовала тяга к земле и к природе вообще. Она встала на четвереньки… Солька на четвереньках – это что-то бесподобное… Хотя меня все равно никто бы не услышал, но я зажала рот рукой и попыталась подавить в себе дикий смех. Солька исчезла в кустах.

Увидела я ее уже только по прошествии двадцати минут: она так же бодро выползла из кустов, встала и пошла к дому. Дождь полил сильнее, но Солька откинула капюшон с головы, и весь двор озарила ее довольная улыбка. Дело было сделано, и, как я поняла, сделано оно было хорошо.

– Ты, Солька, молодец, – сказала я, садясь в машину.

Альжбетка хлопнула дверцей, поправила зеркало, и мы двинулись в путь.

– Конечно, молодец, вы бы не справились, – гордо заявила щепетильная учительница ботаники.

– Трудно было? – поинтересовалась Альжбетка.

– Да это тебе не на шухере стоять, я там вся вспотела, пока эти дырки ковыряла. Шило, скажу я вам, очень хорошая штука, еще и перочинный ножик ничего.

– Мы, Солька, тобой гордимся, – сказала я. – Когда увижу твоих родителей, обязательно скажу им, что хорошую дочку они воспитали.

– Вот и скажи, – совсем вознеслась Солька до небес, – если бы не я, то что бы вы делали?

– Делов-то, Альжбетка бы совратила Славку, и он бы быстренько нам эти шины проколол, – сказала я, опуская немного окошко.

– Да ты что такое говоришь! – Солька вцепилась в сиденье Альжбетки.

Я, побоявшись, что она сейчас схватит ее за волосы, сказала:

– Да шучу я, ты что-то, Солька, в последнее время совсем плоха на голову стала. То ли деньги пагубно влияют на твою психику, то ли нежданно свалившаяся любовь кружит башку не в ту сторону.

– Сама не знаю, что со мной, – усаживаясь поудобнее, сказала Солька, – нервная я какая-то.