Покачав головой, Севастьянов одарил меня полным презрения взглядом и, развернувшись, отправился прочь.

Я хотела побежать за ним, но ноги словно приросли к полу. Дернувшись, взмахнула руками в отчаянной попытке устоять на ногах, с размаху рухнула на землю, покрытую черной, мутной жижей, которая очень скоро поглотила меня всю. Оказалось, что у этого болота отсутствует дно. Оно засасывало меня все сильнее и сильнее. Грязь уже забила глаза, ноздри и распахнутый в беззвучном крике рот. Еще чуть-чуть, и она попадет в легкие, окончательно лишив меня способности дышать. Но, конечно, так просто сдаваться я не собиралась. Барахтаясь что было мочи, старалась высвободиться из грязевого плена, но только еще больше в нем увязала. Чувствуя, что силы вот-вот меня покинут, сделала последний рывок и… проснулась. Тяжело дыша, уселась на кровати, откинув старое пыльное одеяло, в котором запуталась во сне так, что чуть не задохнулась. Всмотрелась в окружающую нас с Володькой непроглядную темень и скорее почувствовала, чем услышала за дверью чье-то присутствие.

Встала, тихонько подкралась к двери и резко ее распахнула. Глаза достаточно привыкли к темноте, чтобы распознать мужской силуэт в коридоре, но недостаточно, чтобы узнать, чей он.

— Кто здесь? — тихо окликнула я незнакомца.

— Тсс. — Кирилл (а это был он) поднес палец к губам и, развернувшись, быстро подошел ко мне. — Нам нужно поговорить, — решительно произнес он.

— Только не это. — Из моей груди вырвался стон. — Сколько можно? Ты еще не наговорился?

— Но ведь мы не обсудили главное?

— Что именно?

— Наше совместное будущее.

— Шутишь, что ли?

— Я все продумал, — мужчина говорил быстро, словно боялся, что не успеет высказаться. Он буквально силой затолкал меня обратно в комнату и, повернув ключ несколько раз, закрыл дверь на замок.

— Послушай… — В темноте я не могла разглядеть выражение его лица, но тон, которым он ко мне обратился, мне категорически не понравился.

Это севастьяновское состояние мне хорошо известно. Будучи от природы невротиком, Кирилл время от времени впадал в состояния, которые иначе, чем маниакальными, и не назовешь. Иногда в его голову приходила какая-нибудь идея, которую он считал гениальной. Захватив его сознание, она побуждала его к решительным действиям. Иное дело, что мой экс-возлюбленный гас так же быстро, как и загорался, из-за чего большинство его начинаний так и не были доведены до конца.

Благодаря этому своему свойству Кирилл слыл человеком ярким и незаурядным, и только самые близкие, те, кому он был по-настоящему небезразличен, знали о дутой пустоте этого образа.

Подобно фейерверку, раскрашивающему небосвод в самые невероятные цвета, но не оставляющему после себя и следа, мой возлюбленный слепил окружающих яркими вспышками без наполнения и содержания.

— Пожалуйста, уйди, — произнесла я решительно.

— Ты не понимаешь. — Кирилл задыхался от возбуждения. — Я все продумал. Вдвоем нам будет гораздо легче бежать отсюда. У меня есть связи. Границы внутри Европы условны, главное — выбраться из страны! Рванем в Австрию, оттуда в Германию! Там нас уже не будут искать, поэтому, думаю, мы без труда сумеем вылететь в Патайю. А там… Я не хотел рассказывать тебе заранее, думал сюрприз сделать, но теперь чего уж… — Севастьянов махнул рукой. — Я купил нам чудную виллу! Прямо на берегу моря!

— Большой? — деловито поинтересовалась я.

— Кто? — не понял бывший возлюбленный.

— Ну дом твой большой?

— Не знаю. — Мужчина растерялся. — Смотря с чем сравнивать.

— Да не надо его ни с чем сравнивать. Ты мне метраж назови, планировку опиши, опять же про ремонт поведай.

— Развлекаешься? — Севастьянов вздохнул.

— Не поверишь, просто умираю со смеху. — Мои губы скривились в усмешке. — Ты только главное-то не рассказал. Где ты сам в это время будешь? Ну когда я пряжу стану прясть, сидя у окна в нашем чудном домике? Впрочем, не отвечай… Ты будешь со своей женой, не так ли?

— Жень, ну чего ты. — Кирилл вздохнул.

— Действительно, чего я? — Ядом в моем голосе можно было убить роту солдат. — Ты же все так замечательно придумал! Куда лучше! Все, как ты всегда мечтал. Хотя нет… — Какая-то мысль змеей шевельнулась в моем сознании, высунув раздвоенное жало. — Пожалуй, это даже лучше… О таком ты и думать не смел. Ведь теперь я… О-о-о… — Кирилл не мог видеть, как мои глаза расширились от ужаса.

Бред какой-то! Я отогнала от себя страшную догадку. Кажется, мне просто передался от Конфетина вирус подозрительности. В конце концов, мое предположение столь же неправдоподобно, как и его. Или нет?

— Слушай, — мой тон был нарочито небрежным, — я страшно устала. Давай поговорим об этом утром, а?

— Нет! — голос Кирилла звенел сталью. — Мы вообще не будем об этом разговаривать. В конце концов, мне надоел весь этот хоровод. Ждать, когда ты наконец-то поймешь, что у тебя нет иной судьбы, кроме как быть со мной, слишком утомительно. А в последнее время еще и опасно.

— А ведь это ты все подстроил, да? — оформив фразу как вопрос, в ответе я уже не сомневалась. И все же приличия требовали соблюдения формальностей.

— Конечно, — Кирилл, кажется, даже удивился. — Странно, что ты раньше об этом не догадалась. Даже твой дружок начал что-то подозревать. Пришлось с ним разобраться.

— Ты его убил? — Мои руки и ноги похолодели и утратили способность двигаться.

— Испугалась? — голос Кирилла звучал зловеще. — Ничего, его образ скоро сотрется из твоей памяти. Это ведь просто наваждение, да? Досадная ошибка — с кем не бывает. Не переживай, я не сержусь и уже простил тебя!

— Очень великодушно с твоей стороны. — Я пыталась тянуть время, пока мозг искал решение. Но мы слишком много времени провели вместе, поэтому обвести бывшего возлюбленного вокруг пальца не удалось. Раскусив мою уловку, он не стал продолжать дальше разговор, а подойдя к креслу, в котором я сидела, резко дернул меня из него за руки.

— Ну хватит, — ровным голосом проговорил он. — Нет времени на беседы. Обещаю ответить на любые твои вопросы, когда мы наконец-то окажемся в безопасности.

— Ты его убил…

Мой голос не выражал никаких эмоций. Бесцветный и тусклый, он демонстрировал глубокое безразличие к происходящему. Предохранительные клапаны сработали, защитив психику от перегрузки. Так бывает, когда поступает слишком много неожиданной и явно шокирующей информации.

Конечно, эмоции меня еще непременно накроют. Конечно, мне еще предстоит осознать происшедшее, но нужно время, чтобы хоть как-то к этому подготовиться. Хотя, судя по всему, у меня его и впрямь будет немало.

— А если я откажусь? — Ответ на этот вопрос мне был хорошо известен.

— Откажешься? — в голосе собеседника слышалось искреннее удивление. — Разве у тебя есть выбор?