— Нет, конечно, — я усмехнулась, — ты сделал все, чтобы его не осталось. Не сомневаюсь, и Володькино признание выкрал и уничтожил. Что ж, домик в Таиланде, пожалуй, не худшее решение. Особенно в сложившихся обстоятельствах, да? И когда мы едем?

— Прямо сейчас. Нам нельзя терять ни минуты.

— А что будет с Вовкой? — Я кивнула в сторону виднеющегося в темноте силуэта спящего парня.

— Не все ли равно? — Севастьянов пожал плечами. — У меня есть возможность покинуть страну, и это главное. Даже если Антонов нас хватится, поделать он ничего не сможет — он сейчас не в том состоянии. Тем более что как только мы отъедем отсюда подальше, я сообщу полиции, где им искать Вовку. Таким образом, тебя не сразу станут искать. А когда станут, мы будем уже далеко.

— Ты хоть понимаешь, что обрекаешь меня на вечное затворничество?

— Так! — Севастьянов хлопнул в ладоши и потер руку об руку. — Пожалуй, достаточно. У нас еще вся жизнь впереди. Наговоримся!

— А ведь то давнее похищение с выкупом… То самое, с которого наши отношения начались, тоже ты организовал! — я не спрашивала, я констатировала.

— Ага! — в голосе Кирилла звучала гордость. — Ты же великий сыщик, как не догадалась?

— Видно, потому, что я не только телохранитель, но и баба. Бывает с нами такое — хотим обманываться. Любому козлу верим. Кроме того, такое только больное воображение может придумать. Ты же маньяк!

— Это все условности, — беспечно махнул рукой Севастьянов. — Кто из нас вообще нормален?

— Да брось! Не думаешь же ты, что я бы подверг свою любимую овечку смертельной опасности? — В голосе Кирилла звучала нежность, так не соответствующая содеянному. — Все было продумано до мелочей, ты бы в любом случае не пострадала.

Равнодушно и, пожалуй, даже с любопытством смотрела я на сопровождающих нас парней — тех самых, которых до недавнего времени считала полицейскими и от которых с таким энтузиазмом убегала.

— А ведь преследование полицией — тоже твоих рук дело. Ты же знал, будь у меня время покопаться в этом деле, я бы быстро обо всем догадалась. Поэтому очень важно было не дать мне и минуты покоя. Никакого детального осмотра места происшествия, встреч со свидетелями и долгих раздумий. Важно было максимально меня занять. Пока мозг лихорадочно искал пути спасения из рук полиции, думать о произошедшем ему было некогда.

— Так все и было. Конечно, вас искали, но не так активно, как я вам это представил. Слухи о профессионализме европейских правоохранителей сильно преувеличены, знаешь ли. Максимум, на что они способны, — это организовать проверку на транспорте. И то весьма условную.

— Я догадывалась, что они не просто так у нас на хвосте. А это все ты?

— Разумеется! — Во взгляде и голосе Севастьянова была нескрываемая гордость.

Воспользовавшись припаркованным во дворе автомобилем, никем не остановленные, под покровом ночи, мы покинули пределы города, чтобы найти приют в одном из загородных домов, где нас уже ждали те самые парни, которых я так долго считала сотрудниками правоохранительных органов.

Радостно улыбаясь, они заговорили со мной на итальянском. И пусть я не владела языком Ромео и Джульетты, все же смогла понять, что мужчины просят прощения за причиненные неудобства.

План созрел у меня еще десять минут назад, поэтому сопротивляться я не стала, а приняла поданную Кириллом руку и, подпрыгнув, ступила ногой на высоко расположенную подножку, призванную облегчить попадание в просторный крытый фургон.

— Фу, — мой спутник сморщил нос, — ведь велел же им провести дезинфекцию. Прости меня, любимая, другого выхода нет. Это лучший способ покинуть Италию незамеченными. Обычно эту машину используют для перевозки нелегальных мигрантов, отсюда и запах. Но зато способ надежный и проверенный — уже столько людей незаметно пересекли границу в этом автомобиле. Не переживай! Все будет отлично!

— Ну что ты. — Я даже не пыталась скрыть сарказм в голосе. — Разве у меня есть повод для волнений? Я стою на пороге удивительных событий! Моя жизнь круто меняется! Это ли не причина для радости?

— Вот ты ерничаешь… — Кирилл помог мне разместиться на маленьком стульчике, приставленном к стене, и закрыл изнутри перегородку, создающую секретную полость внутри фургона. Снаружи послышался шум — нас забаррикадировали: контрабандисты, перевозящие живой товар, создавали декорации на случай полицейской проверки. Мы оказались фактически замурованными в тесной и темной каморке, воздух в которую поступал едва-едва. Никогда не страдала клаустрофобией, но тут мне реально стало не по себе.

— А ведь я действительно хочу как лучше! — произнес Кирилл. — Ты еще будешь меня за это благодарить!

Конечно, у меня на этот счет имелись обоснованные сомнения, но спорить я не стала. Какой в том прок? Решение, как быть дальше, созрело давно, теперь нужно только дождаться подходящего момента. Но с этим, не сомневаюсь, проблем не возникнет — судя по всему, времени у меня в запасе немало.

Взревевший автомобильный мотор сообщил о начале путешествия. Машина дернулась, и я, не удержав равновесие, упала на Кирилла, не преминувшего этим воспользоваться. Притянув меня к себе, он принялся гладить меня по голове и приговаривать:

— Бедная, бедная моя девочка. Не понимаешь своего счастья. Но ничего! Теперь мы снова вместе. И все будет хорошо.

Кивнув, я сглотнула подступивший к горлу ком и обняла бывшего возлюбленного. Затем в порыве неожиданно охватившей меня страсти запустила руки под его куртку. Ладони жадно шарили по телу любимого, словно заново знакомясь с каждым его изгибом. Пока не нашли то, что искали.

Он ничего не понял. По крайней мере, я на это очень рассчитываю. Несмотря на все им содеянное, нас связывало многое, и мне было горько и больно, что все кончилось именно так. Но поступить иначе я тоже не могла. Он убил Гошу и Аню, довел Володьку до попытки самоубийства, он заслуживал смерти.

Конечно, было бы лучше, если бы это сделал кто-то другой. Но у каждого своя роль. Моя — быть палачом.

Извлечь пистолет из-за пояса врага труда не составило — прием, который всякий телохранитель осваивает одним из первых. Подозреваю, что произведенный в упор выстрел прозвучал негромко, но меня, конечно, оглушил, хоть и по другой причине. Шум работающего двигателя, музыка в салоне, доносящаяся через перегородку, — вряд ли кто-то из наших спутников понял, что произошло.

Убить Кирилла оказалось легко. Пожалуй, даже слишком. Странно, какими обыденными в итоге оказываются события, которые обычно рисуются воображением как невероятно трагичные.

Скажи мне кто-то даже день назад, что я застрелю Севастьянова и ничего особенного при этом не почувствую, я бы не поверила. Не могла представить и того, как деловито и рассудительно начну действовать потом. Встретив пулю, Кирилл дернулся, слегка отстранился и только затем обмяк, безжизненным кулем осев на моих руках. В темноте я не видела его лица, и, подозреваю, это спасло меня от многих кошмаров. С трудом удержавшись, чтобы не упасть, я уперла руки в грудь убитого и, отодвинув его от себя, аккуратно (будто это имело какое-то значение) уложила его на лавку.