Звоню знакомому ГИБДД-шнику, обрисовываю ситуацию. Обещает помочь, но это время, и не факт, что что-то выйдет. Если Нату действительно увезли, если именно на этой машине, и если она засветится в городе – тогда да. Капля в море.

Я наворачиваю по центру круг за кругом в глупой надежде. Звоню Нате, конечно, безрезультатно. Постепенно суть происходящего начинает доходить до меня в полной мере.

В голове переплетаются слова Наты и Ильи, воспоминания того времени, когда случилась авария… Все это срастается в причудливую картину, словно складываешь лицо из газетных вырезок, и не выходит. Уродливое получается, неживое. Раскидываешь все, складываешь снова. Еще раз, еще. А потом доходит: такое уж лицо и есть. И надо с этим как-то жить дальше.

Ната виновата в случившейся аварии. Мать Ильи в инвалидном кресле. Он будет ненавидеть Нату. Уже ненавидит. А я не могу ее отпустить.

Звонок с неизвестного номера раздается, когда я иду по зданию офиса в сторону кабинета. Быстро снимаю трубку, в груди неприятное предчувствие.

– Мне нужен компромат, Лосев, – слышу голос и сразу понимаю, кто это – Козырев. – Наташа у меня, я готов, так и быть, вернуть ее целой и невредимой за бумаги на Милованова.

Меня прошибает холодный пот, останавливаюсь на месте, как вкопанный. Первая мысль: у меня же нет бумаг. Я ее отметаю – нельзя идти на поводу у шантажиста. Даже если бы компромат на самом деле имел место быть, нельзя его отдавать. Вступать в договорные отношения – самое неразумное решение. Так я себя уговариваю, потому что мне просто нечего предложить Козыреву, даже если бы я захотел.

– Мне нужно время, – отвечаю, стараясь держаться спокойно.

– У тебя есть несколько часов, я свяжусь с тобой позже и обозначу, что делать дальше. Насчет ментов, надеюсь, не стоит говорить?

Он вешает трубку, я сжимаю зубы. Прохожу мимо подскочившей с ворохом бумаг секретарши.

– Потом, Надя, пришли ко мне Матросова, срочно.

– Хорошо, Константин Николаевич.

Матросов – бывший мент, ныне начальник службы безопасности у Милованова, ну и мне помогает по необходимости. Офис его охранной фирмы как раз в нашем бизнес-центре, потому он появляется быстро.

Я коротко обрисовываю ситуацию. Стараюсь говорить сухо, но не уверен, что выходит. В висках то и дело начинает болезненно стучать. Волнение за Нату немного гасит мысли о том, что я виноват в случившемся. Я решил заняться ловлей на живца, когда надо было прямо спросить, какого черта происходит. Ната бы не смогла соврать – рассказала бы, как есть. Но я предпочел поверить тому, что она предательница. Вот и расплачиваюсь за это. Прижимаю на мгновенье пальцы к переносице. Нет, расплачиваюсь не я, расплачивается Наташа. И это самое дерьмовое во всей ситуации.

Матросов набрасывает план действий, что-то мне объясняет, я слушаю вполуха, не в силах отделаться от собственных мыслей.

– Никаких идей, где они могут быть? – выдергивает меня Саня из мыслей. Качаю головой. – Я отправил проверить по всем возможным адресам, которые найдут в связке с Козыревым, но сам понимаешь: вряд ли бы они стали прятать девушку в чьей-то квартире.

Я поднимаю на него взгляд, только сейчас вспоминая о машине, номер которой мне выдала соседка Наты.

– А вот это хорошая зацепка, – замечает Матросов, – сейчас я своих напрягу, если машина проезжала пост, скоро мы будем знать.

Я немного поднимаюсь духом. Нервно хожу по кабинету, пару раз беру телефон, чтобы позвонить Илье, но в последний момент кладу его обратно на стол. Это желание инстинктивно, я привык решать с ним все проблемы. Но сейчас он точно мне не помощник. Сейчас очень многое зависит от того, верный ли след – отыскивать машину, дежурившую у окон Наты. Если да, у нас есть хорошие шансы спасти ее. Если нет… Об этом я не хочу думать.

Ната

Он сидит напротив меня, перекатывая между пальцами монетку. Развалился в старом кресле, смотрит давяще. Мне кажется, он так не смотрел даже, когда мы попали в ту аварию. Правда, тогда, ему нужно было быстро действовать…

Мы в пригороде, в каком-то заброшенном дачном доме, я сижу на старой кровати, Игорь в кресле, тот мужчина, что был за рулем, копошится в кухне, я слышу, как гремит там посуда.

– Я говорила, что не смогу, – зачем-то произношу, бросая на Игоря быстрый взгляд. – Не знаю, на что ты рассчитывал. Илье стоило только надавить на меня… Они знают, что мы с тобой когда-то встречались!

Я прикусываю язык, запоздало думая, что этот факт не стоило раскрывать. Игорь задумчиво хмурится, отбрасывает монетку в сторону.

– Плохо, – качает головой. – И кто же такой умный оказался, интересно?

– Я не знаю, – качаю в страхе головой. – Не знаю.

Игорь еще какое-то время размышляет, а потом встает.

– Что ж, придется действовать иначе. Надеюсь, Лосев успел к тебе привязаться, ангелочек, – выдает он хищную улыбку. – Иначе мне тебя даже жаль.

Он уходит в кухню, тихим голосом, таким, что мне не расслышать слов, что-то говорит тому, второму. А потом уезжает. Мужчина появляется в комнате, разглядывает меня с усмешкой, хочется натянуть подол платья ниже, мне становится страшно. Сейчас я беззащитна полностью. Он сильный, и если захочет…

Но мне везет: меня только пристегивают наручниками к кровати и оставляют в покое.

– Веди себя хорошо, – хмыкает мужчина, доставая телефон. – И не будет проблем.

Легко ему говорить. Я раз за разом осматриваю комнатушку, ища в ней хоть что-то, что могло бы меня спасти. Но знаю, что это бессмысленно: мне даже наручники не снять. Что задумал Игорь? Почему говорил про Костю? Что он хочет ему предложить? Мою свободу в обмен на компромат?

Мурашки разбегаются по телу от этой мысли. Илья сказал: нет никаких бумаг. Правда это? А если правда? Что тогда будет делать Костя?

В этих мыслях, с течением времени ставших путанными, беспорядочными, я провожу остаток дня. Забываюсь спасительной дремой на неудобной кровати, а когда просыпаюсь, чувствую, как болит прикованная к кровати рука. Растираю ее, глядя на своего охранника, он смотрит какой-то фильм, не обращая на меня внимания. Становится страшно: а что, если Костя откажется? Что, если не поверит Игорю? Решил же он, что я только играла все это время. А если Илья рассказал ему об аварии…

Не хочу думать об этом и не могу не думать. Наконец наваливается тупое бессилие, я просто жду, не хватаясь за проскальзывающие в голове мысли. Игорь появляется, когда за окном уже темнеет.

– Ну что, ангелочек, – занимает освобожденное кресло, я смотрю исподлобья. – Повезло тебе, отправишься в объятья к возлюбленному. Если он, конечно, честно сыграет.

– А если нет?

– Тогда отправишься на небеса, – он хмыкает, а я смотрю на него тем же тупым взглядом. Кажется, чувства кончились, нет сил реагировать.