вербует агента с составлением документа за подписью этого агента. Заговорщику это не нужно, ему негде хранить эти подписки, кроме как у себя, а это смертельно опасный компромат. И протоколов собраний заговорщики не ведут. Там всё на круговой поруке держится.

Поэтому в те времена было достаточно агентурного сообщения, желательно еще и не от одного агента, чтобы начать следствие. Не по всем делам, конечно. По хозяйственным преступлениям и обычной уголовщине проводились ревизии и экспертизы, опросы граждан. Но по заговорам это исключалось почти всегда. Или не стоило, если опера не могли тайно записывать переговоры заговорщиков, вообще заниматься этими преступлениями? Оставить их в покое нужно было, всех этих троцкистов.

Вот поэтому и начиналось расследование с того, что Ворошилову (только с его санкции могли арестовать его подчиненного), Ежов нёс докладные записки, в которых содержалась информация о том, что получены агентурные сведения в отношение какого-либо военачальника, и Ворошилов согласовывал его арест. Либо не согласовывал, если у него была твердая убежденность в том, что его подчиненный не ведет преступной деятельности. Тогда сотрудники Ежова проверяли сообщение агентов с помощью других агентов, внедряли в круг проверяемых командиров дополнительную агентуру, и либо прекращали проверку, либо получали дополнительные сведения и несли их снова Ворошилову. Вот почему в некоторых случаях Климент Ефремович не соглашался на арест, но позже его санкция появлялась. Это обычная практика, так происходило тогда и сегодня так происходит.

Но почему это вдруг арест стал репрессией? Это просто мера пресечения, процессуальное действие следователя. Необходимое для расследования преступления. У чекистов и выбора другого не было, кроме как начинать расследование с ареста почти во всех случаях. Ведь если сразу не арестовать заговорщика, а допросить его в качестве подозреваемого, то он после допроса побежит предупреждать своих сообщников и те концы в воду спрячут.

Чего такого необычного и кошмарного в этих арестах? Еще, видите ли, кровавые чекисты любили по ночам арестовывать. Вот гады! А когда арестовывать подозреваемого в заговоре. Если не ночью, дома, чтобы другие участники преступной группы об этом не узнали и их тоже можно было взять без шума и пыли? На Первомайском параде что ли?…

* * *

Есть показания свидетелей? Получи приговор в зубы. Такая уж специфика дел этой категории. Так загремел на Колыму Александр Васильевич Горбатов. Личность примечательная. Мемуары оставил. И за то, что пострадал от чекистов, его сделали гением полководческим. На самом деле, вполне рядовой генерал. Самое главное, что он, находясь под следствием выдержал аж 5 допросов с пристрастием, после этих допросов его на носилках в камеру приносили! Это он так сам о себе написал. Только какая-то неувязочка небольшая в его деле получается. Следователю не было смысла отбивать кулаки о ребра этого военного, потому что признание Горбатого суду, оказывается, и не нужно было. Александр Васильевич вину отрицал категорически, но срок ему вкатили на том основании, что в деле были многочисленные показания свидетелей. Ладно, если бы из Горбатого выбивали информацию о других участниках заговора, это еще понятно было бы, но или он сам, или тот, тот, кто помогал писать ему мемуары, были в оперативной и следственной работе профанами, поэтому в книге генерала есть только требование следователя подписать признательные показания. После этого верить в истинность описания следствия как-то не особо хочется.

А еще в лагере его и группу осужденных военных третировали, унижали и грабили уголовники. Это тех, кто должен был Родину защищать. Отважных воинов. Тьфу! Защитники себя защитить не в состоянии были от уркаганов.

В лагере горбатов писал ходатайства о пересмотре дела, в конце-концов добился этого, его освободили. Он не признался на суде — ему это помогло. Те, кто признался — тащили срок до конца, если только по приговору им пуля в лоб не была положена.

А К. К. Рокоссовский вообще судим не был. Он только под следствием сидел. Так и не смог следователь дело в суд отдать. Правда, потом, якобы Константин Константинович рассказывал, что ему следователь все зубы выбил, и у него во рту были одни железные клыки. Кому-то кто-то что-то рассказал, сам Рокоссовский об этом, видимо, забыл написать. Получается, что всем у кого в те годы во рту были железные и золотые зубы — родные зубы выбили следователи?

Есть еще одна интересная деталь. А. В. Горбатов командовал армией, которая входила в состав фронта К. К. Рокоссовского. Член военного совета у Константина Константиновича был Л. З. Мехлис. Так вот, вопросов о доверии Мехлиса к комфронтом не было, доверие было полным. А вот к Горбатову Лев Захарович относился очень долго с подозрением. Хотя Горбатов и оправдан был. Что-то очень подозрительным должно было быть в его деле, о чем сам Александр Васильевич умолчал.

Сам он написал о тех процессах вот такое:

«Невинно осужденных я видел много: на пересыльном пункте во Владивостоке, в Магадане и других местах. Большинство этих несчастных считали себя обреченными. Против своей воли они были вынуждены подписать протоколы допросов, где говорилось об их несуществующих преступлениях, и клеветать на других невинных людей. Товарищи искренне и тяжело переживали эту трагедию. В разговорах между собой они не скрывали своей подавленности и откровенно рассказывали о своем вынужденном поведении на следствии. Почти все, кто ставил подпись под протоколами допроса, шли на это после того, как перенесли физические и нравственные муки и больше вынести не могли; многие из них после безрезультатно пытались отречься от своих показаний, которые давали в надежде, что все разъяснится, когда дело дойдет до суда.»

Интересно? Бедные. Их били больно, они мук не вынесли. Всё подписали. Хочется грязно выругаться. Подписали и признались, потому что они военными не были. Бесполезная обуза для народа. Только форму изнашивали да пайки прожирали. На войне от них только вред был бы. На войне посрашнее, чем в кабинете сурового следователя. Следак по рылу настучит (если только этим гнидам нужно было стучать. Сдается мне это было без надобности), а на войне может руки-ноги-голову оторвать напрочь. Так сколько Власовых не добежало до фронта в результате этой чистки 1937–1938 годов?

Вот Зоя Космодемьянская была военным человеком и защитником Родины, в отличие от этих генералов, хоть и девушка. Допрашивающие ее немцы вряд ли были гуманнее следователя-чекиста, но ничего не добились. А эти шкуры… Они же еще все и партийными были, партбилет у сердца носили! Шкуры…

Что они могли сказать в свое оправдание тому же Клименту Ефремовичу Ворошилову, которого в царских