поэтому что они могут сделать? К тому же операция по локализации инфекции требует профессиональной подготовки, которой у них и близко нет, так что они могут скорее навредить, чем помочь.

— Primum non nocere, — кивнув, тихо произнесла Сински по-латыни основное правило медицинской этики: прежде всего — не навреди.

— И напоследок, — сказал Брюдер. — О Сиене Брукс пока ничего. — Он перевел взгляд на шефа. — Вы не знаете, связана ли Сиена в Венеции с кем-либо, кто может ей помочь?

— Я бы не удивился, — ответил шеф. — У Зобриста всюду есть последователи, и, насколько я знаю Сиену, она употребит все доступные средства, чтобы выполнить задачу, которую себе поставила.

— Ее нельзя выпускать из Венеции, — сказала Сински. — Мы понятия не имеем, в каком состоянии сейчас этот мешок из солюблона. Если кто-нибудь его обнаружит, легкого прикосновения скорее всего хватит, чтобы пластик порвался и возбудитель инфекции попал в воду.

Наступило молчание: все вполне сознавали тяжесть ситуации.

— Боюсь, у меня тоже плохая новость, — сказал Лэнгдон. — Этот самый мусейон премудрости… — Он сделал паузу. — Сиене известно, где он находится. Она знает, куда мы направляемся.

— Как так?! — Сински в тревоге повысила голос. — Вы же говорили, вы не успели ей сообщить, к чему пришли! Сказали ей только, что вы не в той стране!

— Да, — промолвил Лэнгдон, — но она знала, что мы ищем место, где похоронен Энрико Дандоло. Чтобы выяснить, где его гробница, достаточно потратить пару минут на поиск в Интернете. А когда она до нее доберется… растворяющийся мешок оттуда явно недалеко. В стихотворении сказано, что журчание текущей воды должно привести в подземный дворец.

— Черт! — вырвалось у Брюдера, и он в бешенстве удалился.

— Опередить нас там она никак не сможет, — заметил шеф. — Мы стартуем раньше.

Сински тяжело вздохнула.

— Я не так в этом уверена. Самолет у нас небыстрый, а Сиена Брукс, похоже, способна на многое.

Когда «Мендаций» причалил, Лэнгдон поймал себя на том, что испытывает беспокойство, глядя на неуклюжий «C-130» на взлетной полосе. Он выглядел малопригодным для полетов, и в нем не было иллюминаторов. Неужели я на нем прилетел? Лэнгдон совершенно этого не помнил.

То ли из-за покачивания плавучей пристани, то ли из-за нараставшего предчувствия, что в самолете разыграется клаустрофобия, Лэнгдон вдруг ощутил прилив тошноты. Он повернулся к Сински.

— Я не уверен, что хорошо перенесу полет.

— Все будет нормально, — заверила она его. — Вам, конечно, сегодня туго пришлось, к тому же у вас наверняка есть токсины в организме.

— Токсины? — Лэнгдон невольно сделал шаг назад. — О чем вы говорите?

Сински отвела взгляд: она явно сказала больше, чем хотела.

— Простите меня, профессор. К сожалению, ваше медицинское состояние, как я только что узнала, несколько сложнее, чем банальное ранение головы.

Лэнгдона пронзил страх: ему представилось темное пятно на груди Ферриса, лежащего на полу базилики.

— Что со мной не так? — настойчиво спросил Лэнгдон.

Сински заколебалась — похоже, не знала, как лучше отвечать.

— Давайте сначала сядем в самолет.

Глава 81

Расположенное чуть восточнее живописной церкви Санта-Мария-деи-Фрари, ателье «Пьетро Лонги» всегда было одним из лучших в Венеции поставщиков исторических костюмов, париков и тому подобного. Среди его клиентов — кинокомпании, театральные труппы, а также известные публике лица, заказывающие себе наряды для экстравагантнейших балов в дни карнавала.

Вечерело, и служащий ателье уже собирался его закрывать, когда колокольчик на двери громко звякнул и в помещение ворвалась привлекательная блондинка с конским хвостом. Она дышала так, словно пробежала не один километр. Стремительно подошла к столу, дико и отчаянно глядя карими глазами на служащего.

— Мне надо поговорить с Джорджо Венчи, — сказала она, задыхаясь.

А кому не надо? — подумал служащий. Но видеть волшебника не дано никому.

Джорджо Венчи, главный модельер ателье, творил свое волшебство без свидетелей, с клиентами встречался очень редко и всегда по предварительной договоренности. Человеку чрезвычайно богатому и влиятельному, Джорджо сходили с рук определенные чудачества, и в их числе была страсть к уединению. Он ел один, летал на частном самолете и постоянно жаловался на растущее число туристов в Венеции. Он был не из тех, кто любит человеческое общество.

— Мне очень жаль, — сказал служащий с заученной улыбкой, — но синьора Венчи нет на месте. Могу я быть вам полезен?

— Джорджо здесь, — заявила она. — Его квартира наверху. Я видела в ней свет. Мы с ним друзья. Дело крайне срочное.

Она вся горела ярким пламенем. Друзья? Интересно.

— Могу я сообщить Джорджо ваше имя?

Она взяла на столе клочок бумаги и быстро написала короткую строчку из букв и цифр.

— Дайте ему, — сказала она, протягивая бумажку служащему. — И, прошу вас, поторопитесь. Время не ждет.

Служащий неуверенно взял листок, поднялся наверх и положил на длинный раздвижной стол со швейной машинкой, за которой, сосредоточенно сгорбясь, сидел Джорджо.

— Signore, — прошептал ему служащий. — Вас хочет видеть женщина. Говорит, крайне срочное дело.

Не отрываясь от работы и не поднимая глаз, Джорджо протянул руку, взял бумажку и посмотрел на нее.

Швейная машинка разом умолкла.

— Пусть немедленно идет сюда, — скомандовал Джорджо, разрывая листок на мелкие кусочки.

Глава 82

Массивный транспортный самолет «C-130», набирая высоту, заложил вираж и с ревом полетел через Адриатику на юго-восток. Роберт Лэнгдон на борту испытывал подавленность и в то же время плыл куда-то без руля и ветрил: давило отсутствие иллюминаторов, а в озадаченном мозгу крутился водоворот вопросов, оставшихся без ответа.

Ваше медицинское состояние, сказала ему Сински, несколько сложнее, чем банальное ранение головы.

От одной мысли о том, что может стоять за этими словами, у него начинало колотиться сердце, но расспросить Сински не было возможности: она обсуждала с группой ПНР стратегию и тактику локализации инфекции. Здесь же сидел с телефоном в руке Брюдер: говорил с людьми из органов правопорядка о Сиене Брукс, следил за мерами, которые принимались для ее задержания.

Сиена…

Лэнгдон по-прежнему старался освоиться с мыслью, что она вовлечена в эту историю более сложно, чем ему представлялось. Когда самолет набрал высоту, маленький человечек, называвший себя шефом, пересек салон и сел напротив Лэнгдона. Он свел пальцы треугольником под подбородком, поджал губы.

— Доктор Сински попросила меня проинформировать вас… постараться объяснить ваше положение.

Лэнгдон и предположить не мог, как этот человек сумеет пролить хоть какой-то свет на всю эту путаницу.

— Как я уже начал вам рассказывать, — продолжал шеф, — толчок событиям дало то, что мой агент Вайента притащила вас на допрос преждевременно. Мы понятия не имели, насколько вы продвинулись, исполняя поручение доктора Сински, и не знали,