Падение Юлии Ливиллы на основании ложных обвинений в сексуальном преступлении подчеркивает, насколько близки были проступки сексуальной или политической природы в римском социальном мышлении. Адюльтер был удобным оправданием, чтобы избавиться от оппонента. Тем временем, как говорят, сексуальная жажда молодой императрицы привела к гибели многих людей между 42 и 47 годами. Список жертв режима включал вдовствующего мужа Юлии Ливиллы, Марка Виниция, и собственного отчима Мессалины, губернатора восточной Испании, Аппия Силана, — оба были осуждены после отказа императрице в ее домогательствах. Еще одной жертвой стала внучка Антонии по имени Юлия, которую, как и ее кузину Юлию Ливиллу, считали соперницей императрицы как в сексе, так и в политике.[415]

В глазах тогдашних критиков правления Юлиев-Клавдиев существовал шанс добиться реабилитации мужа, чья жена или дочь вели себя недостойно, если он предпринимал нужные шаги для ее наказания, как сделал Август, выслав собственную дочь Юлию. Но Клавдий не делал ничего, чтобы остановить Мессалину. Это стало основной причиной его характеристики современниками как слабого и изнеженного правителя, куклы в руках не просто распутной жены, но и своих советников из бывших рабов. Действительно, группа получивших свободу домочадцев Клавдия образовала ядро доверительного внутреннего круга римского императора, умудрилась забрать в свои руки поводья имперской бюрократии и использовалась Мессалиной в своих интересах. Внутри этого узкого круга имелось три ключевых игрока: Нарцисс (секретарь императора), Паллант (дворецкий) и Каллист (занимался прошениями на имя императора). Эти явно греческие имена служили дополнительным доказательством их ненадежности для римской аудитории.[416] Нарцисс был самым могущественным из троих и вместе с корыстолюбивым общественным судебным обвинителем Публием Силием регулярно выступал как соучастник императора в преступлениях.[417] Вместе они использовали неудачный заговор против Клавдия после смерти Аппия Силана в 42 году как повод, чтобы яростно обрушиться на своих врагов, заставляя рабов и вольноотпущенников доносить на своих невинных хозяев, посылая мужчин и женщин на эшафот, при этом кладя в карман взятки за освобождение виновных.[418]

Тот факт, что Мессалину видели действующей совместно с вольноотпущенником, был еще одним важным штрихом к обвинению против нее и ее мужа. Мир, в котором жена императора водит дружбу с иностранцем, бывшим рабом, и кувыркается с хороводом любовников, включая актеров и других членов более низкого социального уровня, полностью переворачивал традиционное римское представление о норме.[419] Словом, жена Клавдия была в глазах его критиков олицетворением всего чудовищного в его режиме.

Тем временем Агриппина Младшая продолжала держаться в тени, умудряясь избегать судьбы своей сестры, — вероятно, просто оставаясь вне поля зрения, в собственных владениях или владениях своего мужа Пассиена.[420] Затем, в 47 году, через пять лет после отправки во вторую ссылку Юлии Ливиллы, она совершила заметный возврат к общественной жизни, появившись на Светских играх, которые проводились в столице со времен Августа. Традиционно одним из самых важных событий игр был верховой парад юных римских мальчиков, еще неважно умеющих держаться в седле, известный как «Троянская игра» — он имитировал легендарный троянский конфликт, в котором римляне видели истоки основания Рима. Среди принимавших в ней участие на этот раз находились шестилетний сын Клавдия Британик и девятилетний сын Агриппины Нерон. Хроникеры соглашаются, что толпа аплодировала юному Нерону сильнее — этот факт позднее приняли за пророчество относительно получения им в будущем власти, но в тот момент посчитали, что это вызвано добрым отношением к его матери, как к дочери популярного Германика, и его вызывающей сочувствие жене, а также антипатиями к теперешней императрице.[421]

Теперь Мессалина знала наверняка, что находится перед серьезной потенциальной соперницей в лице молодой Агриппины. Императрица уже сделала в этом году серию фатальных ошибок, начиная с того, что нацелилась на провинциального плутократа по имени Валерий Азиатик. Бывший зять Калигулы (супруга Азиатика, Лоллия Сатурнина, была сестрой третьей жены Калигулы, Лоллии Паулины), а также сообщник при убийстве прошлого императора, Азиатик был человеком с большими связями и огромным богатством. Он стал первым жителем Галлии, который добился должности консула. Он использовал некоторую часть своих богатств на приобретение и восстановление одного из самых замечательных частных владений Рима — садов Лукулла, знаменитого полководца, политика и гурмана I века до н. э.

Обстоятельства смерти Азиатика в 47 году, как их описывал Тацит, выглядят очень странно. Завидуя, что он приобрел сады, Мессалина захотела их для себя. Одновременно ревнуя к его любовнице Поппее Сабине, ее сопернице по вниманию знаменитого актера Мнестра, Мессалина подключила к работе своего юриста Публия Суилия. Азиатик был арестован на отдыхе в Байе и представлен на личное дознание в спальню Клавдия. Там Мессалина и Суилий обвинили его в адюльтере с Поппеей Сабиной, в попытке подкупить армию и в том, что он «слишком мягок», иными словами, в сексуальной слабости — глубоко оскорбительный для римлянина намек на мужественность оппонента.