– Тея…

Она повернулась ко мне лицом.

– Я мечтала об этом до аварии. Я всегда представляла жизнь именно так. Но меня поставили на паузу на два года, а мечта продолжила расти. Она переросла меня. Жизнь, которая у меня не случилась, накапливалась, и я разорвусь, если не проживу ее.

– Я тоже хочу этого для тебя.

– Правда?

– Но я думаю, тебе стоит подождать еще немного и посмотреть…

– Вот что ты делаешь сам? – тихо спросила она. – Ждешь, чтобы вернуться в школу, чтобы стать логопедом? А до тех пор? Знаешь, что происходит, пока ты ждешь? Ничего. А потом осознаешь, что прошли годы. Я так больше не могу. Не могу.

Я поднял подбородок.

– О чем ты?

– Я не собираюсь оставаться здесь. Я выйду через парадную дверь и поеду автостопом в Нью-Йорк, если придется.

Я представил, как она, молодая и красивая, идет по дороге в своих коротких шортах и ловит попутку, где ей может попасться любой урод. Вроде Бретта, который с виду казался дружелюбным, а внутри…

– Чего хмуришься? – уперев руки в бедра спросила Тея.

– Мне не нравится затея с автостопом.

– Серьезно?

– Да.

– И что ты будешь делать? Скажешь моей сестре?

– Может быть.

Ее глаза сузились.

– Лжец.

Мы смотрели друг на друга, эмоции кипели в нас обоих. Ее щеки раскраснелись, и у меня зудели руки схватить Тею и поцеловать ее упрямый рот. Мы бросали друг другу вызов прочесть, что стоит за нашими резкими словами.

«Я забочусь о тебе».

«Докажи».

Я моргнул первым.

– Ладно. Я бы не сказал ей. Но я не хочу, чтобы ты пострадала.

Руки Теи опустились, и ее голос смягчился.

– А я не хочу впустую тратить время в коробке. «Голубой хребет» больше, чем та маленькая комната, где я сидела в заточении два года, но все равно по сути та же тюрьма. – Она подошла ближе ко мне. – Невидимые часы висят над моей головой, и минуты тикают. Я потеряла два года. Теперь каждую секунду, когда я не там, не делаю то, что приносит мне счастье, я просто теряю время.

Я чувствовал тепло ее кожи и аромат духов – что-то цветочное и легкое – вперемешку с резким запахом акриловой желтой краски на руках Теи.

– Я хочу жить, Джимми. А ты?

– Я не знаю, что это значит, – признался я, понимая, что мое собственное существование на автопилоте тоже похоже на тюрьму; ту, что я сам себе построил.

– Жить по-настоящему, – пояснила Тея. – Не просто существовать.

Я кивнул.

– У тебя должна быть жизнь, Джимми. – Она подняла голову вверх. – Выйди в мир и… – Ее рука легла мне на грудь, прямо над сердцем. – …возьми что хочешь.

У Теи перехватило дыхание, когда я обнял ее за талию и прижал к себе. «Взял» ее себе. Моя голова наклонилась к ней, притянутая невидимой силой, которой я не мог противиться. Легкая улыбка мелькнула на губах Теи, прежде чем они приоткрылись, готовые к моему поцелую. Мои глаза впитывали каждую черточку ее изящного лица, в то время как свободная рука скользнула в волосы Теи, которые оказались мягче, чем я представлял в своем воспаленном воображении. Я сжал кулак, осторожно потянул, и она слегка ахнула. Ее губы раскрылись шире, приглашая меня внутрь.

Я никогда и ничего в своей жизни так не хотел…

– Да, Джимми, – прошептала она.

Взять то, что я хочу…

Вдох. Как дайвер, готовый нырнуть в ее глубины. Выдох.

Наши губы соприкоснулись.

– Что, черт возьми, происходит?

Воздух зазвенел от вторжения. Мы отпрыгнули друг от друга, мое сердце колотилось в груди.

– Господи, Делия, – задыхаясь, произнесла Тея. – Не твое дело, что происходит. – Ее глаза все еще были прикованы к моим. – Джимми, не надо, – сказала она, когда я начал отстраняться.

Но я отпустил Тею, мгновенно почувствовав пустоту и холод; ее тело и яркая жизнь больше не пульсировали в моих руках.

«Не здесь, – хотел я сказать ей. – Я не хочу здесь».

– Это н-н-не… профессионально, – удалось мне выдавить.

– На сей раз я с ним согласна, – сказала Делия, уставившись на меня. – Он может потерять работу из-за неуместного поведения с резидентом.

Тея сжала зубы.

– Делия, я люблю тебя, но ты зашла далеко. Слишком далеко. Я даже не могу смотреть на тебя сейчас. – Она повернулась ко мне, почти умоляя. – Не сдавайся, Джимми. Пожалуйста.

Тея выбежала из комнаты, и мы с Делией остались одни. Она медленно повернулась ко мне с каменным выражением лица.

– Моя сестра импульсивна и эмоциональна после того, как несколько дней назад вышла из двухлетней комы, – заговорила Делия медленно, низко и твердо. – Если ты думаешь, будто она знает, чего хочет в этих обстоятельствах… Только попытайся еще хоть раз ее коснуться!

– Мисс Хьюз…

– Это было твое первое и последнее предупреждение, – сказала она. – Акцент на «последнее».

Она вышла, оставив меня наедине с картиной Теи. Не цепочками слов, а другим видом крика о помощи.

Я закончил свою смену и ночью покинул санаторий, не переодеваясь и ни с кем не разговаривая. Я гнал на своем мотоцикле по извилистой дороге прочь от «Голубого хребта». Я вписывался в повороты, чувствуя, как меня захлестывает адреналин. Я пытался воссоздать то же, что ощутил, когда держал Тею в своих руках.

Дома, в своем маленьком темном жилище, я пошел в ванную, чтобы умыться холодной водой. Затем уставился на отражение в зеркале.

На мне все еще была моя форма – простая белая рубашка и брюки. Но теперь белизну пересекала желтая полоса по правой стороне моей талии, где Тея меня коснулась. А посередине груди сиял отпечаток руки Теи, ярко-желтый, маленький и изящный. Растопыренные пальцы, словно звезда, накрывали мое сердце.

– Доктор Чен сказала, еще месяц, минимум. Может быть, два, – пожаловалась я, когда Рита принесла мне мою утреннюю дозу лекарства.

– Процедура настолько новая, что они боятся. Объявят о победе над болезнью, а потом что-то пойдет не так, и они потеряют доверие, – пояснила она. – Или, того хуже, финансирование. Пациенты в Сиднее также сидят под замком.

– Это неправильно, – сказала я. – Дать нам чувство свободы, а затем отнять ее.

– Мне тоже это не нравится.

– Так помоги мне сорваться с поводка, Рита.

Повисла короткая тишина. Рита знала, что я имею в виду. «Дай мне лекарство».

– Ты знаешь, я не могу этого сделать, – сказала она.