– Знаю, – вздохнула я. – Я не хочу, чтобы ты потеряла работу. – Я взяла таблетку, которую она принесла с собой из запертой аптечной комнаты, и запила ее водой.

– Постарайся взглянуть на это с другой стороны. Через несколько недель ты будешь свободна.

– А если лекарство перестанет действовать до этого? Ради чего я тогда ждала?

– Хотела бы я знать ответ на твой вопрос.

Она ушла, а я уставилась в потолок. Стены. Крошечное окно. Вдруг стало трудно дышать. Мне нужно было оказаться снаружи, даже если у этого «снаружи» тоже имелись заборы.

Было еще рано; самое начало восьмого. Жара и влажность еще не завладели воздухом. Утренний свет переливался на траве серебром и золотом. Я обошла территорию вдоль забора и приблизилась к той стороне, что выходила на парковку. Зазвучал рев мотоциклетного двигателя, и я увидела, как подъехал мужчина.

На нем были джинсы, черная кожаная куртка и ботинки. Он маневрировал мотоциклом с непринужденной сексуальностью, которая приковывала к нему взгляды. Я знала, кто это был, еще до того, как он снял шлем.

– Мотоцикл, Джимми? – пробормотала я. Жар охватил меня, когда Джимми снял шлем и провел пальцами по темным волосам. – Нечестно. Совсем нечестно.

«Он играет на гитаре, поет, как Эдди Веддер, и ездит на мотоцикле. Нельзя же так с бедной девушкой!»

– Привет, – крикнула я со своей стороны забора, останавливая его на пути к дверям «Голубого хребта». – Это что? «Харлей»?

– Да, – ответил Джимми, поворачивая ко мне. – Откуда ты знаешь?

– Угадала. – Я смотрела, как он приближается к сетчатому забору.

– Ты рано встала, – заметил Джимми. – Чувствуешь себя лучше?

– Я прекрасно себя чувствую. На взводе, но отлично. И я никогда не видела тебя в обычной одежде. Ты выглядишь так по-другому. Никогда бы не подумала…

«Что ты вот такой, Джимми».

– Полагаю, в этом суть униформы, – сказал он. – Сохраняет акцент на работе.

Я кивнула.

– Делия тоже запихнула меня в форму. В те скучные тряпки. Вот настоящая я. – Я кашлянула, опять смутившись, как меня мог смутить только Джимми.

Я ожидала, что он станет меня разглядывать – на самом деле, мне этого хотелось. Желание понравиться ему снова пришло ко мне, как тогда, в торговом центре. Быть красивой для него. Но темно-карие глаза Джимми не отрывались от моего лица. Он смотрел на меня так пристально, что у меня перехватило дыхание.

– Мне нравишься настоящая ты, Тея, – сказал Джимми. – Всегда нравилась. И плевать, что на тебе надето.

Я стиснула прутья забора, когда сквозь меня пронесся еще один поток тепла.

– Продолжай говорить в том же духе, Джимми, и тогда я… – Я вздохнула. – Ничего, на самом деле. Я ничего не могу сделать из-за этого забора. Какая метафора!

Я встряхнула забор. Он загремел, и Джимми вздрогнул от звука.

– Ой, прости…

– Н-н-ничего, – сказал он. – Плохие воспоминания. Меня часто швыряли в забор в средней школе. Реакция на звук осталась.

– Тогда я ненавижу этот забор еще больше, – сказала я, желая прикоснуться к Джимми. Прогнать тяжелые воспоминания. – Ненавижу, что я на этой стороне, а ты на той. Ты свободен, а я здесь, в ловушке. Я бодрствую и жива, но в том же самом месте, где проспала два года.

– Я знаю, – сказал он.

– И?

Он оглянулся вокруг.

– Поберегись, – предупредил Джимми, затем перебросил свой мотоциклетный шлем на мою сторону. Тот приземлился в нескольких футах от меня. Джимми залез на восьмифутовый забор, перекинул ноги, а затем легко спрыгнул на мою сторону. Я чувствовала запах его одеколона и кожаной куртки.

– Лучше? – спросил он.

– На самом деле, нет. Я бы предпочла, чтобы ты спустил веревку и вытащил меня на ту сторону. Ни одному из нас здесь не место.

Он прищурился, его взгляд упал на землю, где солнечный свет пролился на траву.

– Я опоздываю на работу. – Джимми потер затылок. – Прогуляемся попозже?

Я склонила голову набок.

– Это что, такая версия свидания в «Голубом хребте»? Не купившись на шутку, он покачал головой.

– Свидания не допускаются.

– Ты всегда играешь по правилам?

– Когда речь о твоей безопасности? Да, – мрачно ответил Джимми.

– Какое отношение моя безопасность имеет к нашему свиданию? – Я послала ему кокетливую улыбку. – Ты опасен?

Я уже знала ответ на этот вопрос. Для любого, кто причинит мне боль, Джимми был опасен. Но не для меня. Никогда.

– Они хотят последить за тобой немного дольше.

Моя улыбка сползла.

– И я должна быть умничкой и просто согласиться, но я чувствую, что трачу впустую этот дар, который мне преподнесли, пока остаюсь здесь.

– Я знаю, но нам тоже нелегко пришлось, – сказал он. – Делии, я имею в виду. Видеть тебя в этой пятиминутной петле. Приступы.

– Но сейчас все по-другому. Я здесь. Я проснулась.

Он хотел что-то сказать, но передумал.

– Она добралась до тебя, не так ли? – спросила я. – Что она сказала?

– Она сказала мне, что я не должен использовать тебя в своих интересах. И она права. Это непрофессионально. Это…

– Неправильно? Потому что я пациентка, которая не может принимать решения самостоятельно? Дай угадаю, она пригрозила тебя уволить.

Он кивнул.

Силы начали покидать меня.

– Честно говоря, отчасти я хочу, чтобы тебя уволили. Тогда ты вернешься в школу и будешь следовать своей мечте. Ты здесь не в ловушке, Джимми. Ты можешь уйти в любое время.

Он покачал головой.

– Кто-то должен следить за тобой.

Еще одна волна тепла прошла сквозь меня.

– Мне больше не нужна защита.

– Я знаю, – сказал он. – Но я так долго этим з-з-занимался… – Он замолчал, провел рукой по волосам и отошел от меня на шаг. – Черт возьми, это г-г-гребаное заикание…

Я притянула его к себе.

– Ты заикаешься только тогда, когда говоришь о том, что для тебя важно.

Джимми кивнул, его карие глаза потемнели.

– Ты важна для меня.

Он подошел ближе, и я почувствовала притяжение между нами, неизбежное и мощное. Мое тело дрожало, умоляя о прикосновениях. Я так легко отнеслась к этому несколько дней назад, но теперь чувства между нами стали глубже. Сильнее. Прикосновение к нему сейчас было бы другим.

«Оно стало бы всем…»

– Ты был важен для меня уже давно, – сказала я. – Я всегда ощущала эту близость. Нет… связь. Ты тоже ее чувствуешь?