– Сказала же, из дома привезла.

– Что это? – ноготь Ундиной, накрашенный светло-розовым лаком, уперся в картинку: желтый ободок с темно-фиалковой буквой V, расположенной прямо по центру круга.

– Логотип.

– Чей?

– Компании, где работает мой муж, – ответила Надежда.

– Твой муж? – переспросила жердь, стоя немного подальше от Ереминой, будто была на стреме, решив огородить троицу от любой случайной встречи, – Костя-урод?

– Зачем она здесь? – обиженно отозвалась Надя и снова обратилась к дочке, – мой муж, да. Я с самого первого дня объявила, что замужем. А в чем проблема?

– Где он работает?

Надя перевела дыхание и сделала шаг назад. Сделав глубокий вдох, она пожалела, что не захватила с собой воды. Или зеленого чая. Или коньяка. Еще и часу не прошло с того, как ей пришлось заново пережить то ужасное воспоминание, про которое она рассказала в своем домашнем задании. И теперь вот эти две девицы не дают ей прохода из-за какой-то бумажки.

– А вам какое дело, где он работает? – возразила Еремина, но сделала это без лишней злости.

Дарья оглянулась на Тигрову, и жердь снова обратилась к Наде:

– Ты знаешь, нам ведь узнать его место занятости проще всего. Всего-то: найти его полное имя в твоем файле у Юлии Львовны, и затем ввести его в «Гугле». Пять минут.

Даша кивнула. Надя пожала плечами, мол, да пожалуйста, жалко, что ли:

– В «Винус-Фарме Солюшнс»[15].

– «Фарма», – почти шепотом проговорила Даша, опустив глаза в пол, а потом устремила недоверчивый взгляд обратно на усталое лицо Ереминой, – он имеет дело с лекарствами?

– Ну да, имеет, – подтвердила Надя, – слушайте, мне бы очень хотелось успеть принять душ, так что я…

– У него много знакомых в этой сфере? Имеющих возможность помочь ему приобрести какие-то медицинские препараты или таблетки, которые обычным людям продают только по рецепту? – снова спросила дочка, и сделал шаг к Наде, зажав в кулаке несчастную бумажку с логотипом.

Надежда сложила руки на поясе, и инстинктивно отошла назад.

– Положим, что так. Вам какое дело?

– Какие цифры на номере его машины? – вставила Тигрова, то и дело оглядываюсь назад, будто кто-то так и норовил подслушать эти бредовые вопросы.

– Зачем хотите знать?

– Пятерки? – подсказала Дарья.

Надежда дернула плечом, сложила губы в тонкую нитку. Нервно поправила волосы.

– 055.

Жердь причмокнула так, будто проглотила невыносимо аппетитный кусочек торта:

– Как давно ты узнала о том, что твой ненаглядный Костя-урод привозит Нике Юрьевне колеса, купленные у своих знакомых-аптекарей?

Руки Надежды, прежде собранные на груди, упали по обе стороны ее похудевшего тела. Маска очевидного удивления замерла на ее лице.

– Колеса? Какие еще колеса?

– Таблетки, кругленькие, беленькие, – ответила Тигрова, свернула указательный палец к большому и посмотрела сквозь образовавшееся отверстие на обескураженную Надежду.

– С чего вы взяли, что мой Костя вообще что-то сюда привозил?

Дарья потрясла скомканной бумажкой:

– По логотипу его компании. Он, наверно, решил так будет безопаснее. Избавился от магазинных упаковок, сложил все пилюли в пакетик, который свистнул с работы. Стикер оторвал, но лишь частично.

– Так ты за этим приехала? – вставила жердь и покинула свои пост, заняв место рядом с Дарьей, – проследить, какие тут дела творятся? Понаблюдать за мадам директрисой и твоим муженьком?

Надежда, поняв всю глубину этого обвинения, замотала головой так резво, что несколько поседевших локонов выбилось из косы.

– Да вы что? Девушки? Вы о чем говорите? Я понятия не имела ни о каких таблетках! Правда!

– О таблетках, может быть, нет, но о том, что Костик приезжает сюда каждый третий четверг все-таки знала?

Надежда сглотнула, но горло, казалось, было набито песком. Ледяной ветер подул в спину, и женщина подняла воротник олимпийки вверх.

– Позавчера. Ночью, – выдохнула Еремина, выплевывая слова, будто ядовитые ягоды, – пошла к Паше, узнала машину. Побежала обратно в лагерь. Услышала их вдвоем в офисе Ники Юрьевны. Откуда вы узнали про номера его авто?

– Камеры, дорогая, тут ведь повсюду полно камер, – тут же ответила жердь, – думаешь, мы одни такие умные? Так ведь и полиция скоро посмотрит все видео-файлы. Сложат одно с другим. Подумают, что ты своего муженька-кабеля к Нике Юрьевне приревновала. Приехала ее умертвить…

– Да вы что! Я ведь… Я понятия не имела! И сейчас тошно от одной мысли что, они могли…

Надежда замолчала и закусила губу. Нет, нельзя позволить им увидеть мои слезы. Эта нахальная Маргарита, у которой не было ни капли жира, ни элементарного сочувствия. И Дарья, которая, как настоящая дочь своей матери, небось считала, что люди вокруг – лишь декорации, построенные специально для ее нужд.

– Во сколько он уехал? – подала голос дочь Серых, и Надя, прочистив горло, тихо отозвалась:

– Я не помню.

Дарья и Маргарита непонимающе переглянулись.

– Ты не помнишь?

– Нет.

– Почему?

– Не знаю.

Солнце зашло за облако. Наде показалось, что ей на нос упала первая капелька несуществующего дождя. Надежда полюбила дождь, когда она совсем перестала ходить на работу. Когда вместо того, чтобы натягивать на себя сапоги и смешной пластиковый плащ поверх дорогой замшевой куртки, она могла остаться дома, забраться с ногами на диван, прыгать с канала на канал или читать увлекательный роман, взятый у соседки, на заднем фоне прислушиваясь к монотонному шуму влаги, ударяющейся о толстые стекла окон.

– А дальше? – подтолкнула ее жердь.

Жердь смотрела на Надю выжидательно, несомненно, считая, что она, повернутая на фитнесе и зарядках, девица, имеет право допрашивать кого угодно. Надежда не могла понять, чем Тигрова была ей так противна. Это была не ноющая ревность к ее упругому и сильному телу, ведь у Ульяны Александровны было такое же. И не чудесная техника выполнения абсолютно всех упражнений. И не ледяной самоконтроль при всех приемах пищи. Инструктор Филатова и Маргарита Тигрова, скорее всего, имели один и тот же индекс массы тела и похожий процент жира. Однако одна из этих девушек была всегда улыбчива, добра и общалась с обитательницами базы как с настоящими людьми, у которых имелись свои минусы, плюсы и особенности поведения, иногда приводящие к нежелательным результатам. От жерди же собеседник не получал ничего, кроме излишнего сарказма, явного высокомерия и нежелательных советов насчет тренировок.

– Вчера утром меня разбудила Аня. Лихцева, соседка по этажу. Я… – Надя дотронулась до лба, потерла указательным пальцем висок, – у меня ужасно болела голова, будто я накануне выпила бутылку вина… Не помню, каким образом я разделась. Не знаю даже, почистила ли зубы. Просто темнота, и жуткая боль в затылке.

Жердь и дочка молча смотрели сквозь Надежду, будто заново переживали свой час пробуждения