– Должна сказать, что с тобой интересно общаться. Особенно учитывая твой комплекс Супермена. Я в общем-то не считаю себя трусихой, но мне в жизни не пришло бы в голову кинуться в погоню за машиной на лонгборде с такой кручи, как спуск на Седер Мэларстранд. А если бы ты промахнулся и не вмазался в «Ауди» по касательной? Как бы ты затормозил? Разбился бы насмерть, и этот наш разговор вообще бы не состоялся.

– Не надо верить всему, что показывают по телевизору в детективных и тому подобных сериалах. В реальности полицейских довольно редко обстреливают из автоматов, когда у них короткий перекусон и они попивают кофе. Именно это, наверное, и подвигло меня к таким импульсивным действиям.

Он коротко рассмеялся.

– Можно сказать, что я поступил так, как обычно действует Эрик Свенссон, – проскочил стадию анализа последствий своего поступка. Но, по крайней мере, мы взяли одного из стрелявших.

Он замолчал и испытующе посмотрел на нее. Линн отвела глаза и упорно изучала кусочек трески, который держала палочками. А когда начала говорить, то понизила голос почти до шепота:

– Я не знаю его группу, раньше с ними не сталкивалась. Но они часто меняют кожу. Перегруппировываются, у них происходят расколы, образуются новые фаланги, когда арестовывают ключевых деятелей или подсиживают лидера и заменяют его другим.

– То есть те, кто организовал стрельбу, могли быть лицами, с которыми ты сталкивалась раньше? Даже при том, что ты не знаешь Коскинена?

Она колебалась.

– Не знаю. Организация, должно быть, возникла недавно. Я не узнаю имени и названия с того периода, когда я была активной. Но вообще-то да, это может быть кто-то, кого я когда-то раздражала. Но ведь это было давно. Маловероятно, что они так долго ждали, чтобы мне отомстить.

Она взяла новый кусочек суши, сняла рыбу с риса и встала.

– Нам что, пора идти? Когда начинается этот праздник?

Она покачала головой:

– Никакой спешки нет. Когда придем, тогда и придем. Мне просто надо встряхнуться, засиделась. – Она рассеянно бросила несколько зернышек риса черным, как смоль, уткам-лысухам, поспешившим к мосткам. Ей не хотелось скрывать что-то от Рикарда. Но она не могла все рассказать, пока не довела до конца свой план. Пока «Патриотический фронт» не развалился от того, что Йорген Кранц был разоблачен в качестве доносчика, работавшего на полицию. Пришлось отводить глаза, рассказывая Рикарду о своих размышлениях.

– Я хорошо понимаю, чем привлекает людей такой тип организаций, хотя они диаметрально противоположны тому, что называется демократией.

Она замолчала, глядя на воду. Лысухи ныряли за рисовыми зернышками, которые опускались на дно. Скоро начнут вылупляться их птенчики. Тогда она будет приносить им хлеб.

– Их манит принадлежность к чему-то, к сообществу, привлекает лояльность и вера в нечто большее, чем собственная персона. Я сама была такой в молодости. Эта общая цель оправдывала целый ряд поступков, которые, проанализировав позже, я бы не совершала. Не должна была совершать.

Она сделала короткую паузу.

– В то же время я должна добавить, что нашей идеологической целью никогда не были сегрегация или депортация людей из страны в отличие от правых экстремистов. Их нападки на меньшинства пугают меня больше всего. Особенно при мысли о том, как выглядит развитие здесь, в Швеции, и в остальной Европе.

Рикард понимал, что она рассуждает вслух сама с собой, и помалкивал.

– Есть риск, что люди начинают использовать те же методы, что и их идеологические противники. Я вынуждена признать, что мы иногда тоже это делали. Но не в связи с «Патриотическим фронтом», во всяком случае я этим не занималась. Это было уже после моего, так сказать, периода времени.

Рикард серьезно кивнул:

– Я понимаю твой ход рассуждений. «Антифашисты» и им подобные группы балансировали на грани, так сказать, в своих методах. По крайней мере, я так думаю.

Она пожала плечами:

– Возможно. Но мы же не обязаны во всем друг с другом соглашаться.

Они посмотрели друг на друга. У Рикарда возникло ощущение, что она знала больше, но не хотела рассказывать. Что у нее было больше ответов, чем она дала ему. Он внимательно изучал выражение ее лица, но она, судя по всему, не собиралась ничего добавлять к уже сказанному.

Они шли вдоль лодочных причалов острова Лонгхольмен туда, где в каком-то саду был праздник и куда они вовсе не торопились попасть. Рикард покосился на Линн.

– Тебе удалось извлечь что-нибудь еще из компьютера Анны?

– Нет. Веб-секс и сайт Love Dollz. Только следы входа на жестком диске, но не в мейлах. Там только будни. Университетские дела. Ничего особенного, но я могу тебе переслать, если ты хочешь сам проверить еще раз. – Она подумала: – Грегори, приятель, попадается несколько раз. И руководитель Ахмед. Но там речь идет только об их совместной работе.

Рикард остановился и посмотрел на нее серьезным взглядом. Линн заколебалась от такой его реакции. Догадывается, что она сделала больше того, чем они планировали? Ей стало неловко, и она попыталась придать своему голосу убедительность:

– То есть нам нужно подобраться к сайту Love Dollz. К девушкам. А еще лучше было бы добраться до их клиентов.

Да, придется идти через прокуратуру, подумал он. Но это займет кучу времени. Он слышал по голосу Линн, что она тоже расстроена. Не привыкла идти в обход. Предпочла бы ринуться напролом. Но сейчас им не продвинуться дальше с этим сайтом. Он проверил мобильник. От Эрика ничего не было.

Они шли и говорили о другом. Она рассказывала о своем детстве с мамой и маминой сестрой, о жизни в Линчепинге. Он – о неделях, которые проводит с сыном, когда Эльвин живет у него. Потом шли рядом молча. В приятной тишине. Он удивлялся тому, насколько само собой разумеющимся казалось такое общение. Им даже не надо было ничего говорить, настолько они сблизились. Молчание не было тягостным. Он надеялся, что и у нее были такие же ощущения. Он полагал, что так и было. Общие переживания при обстреле кафе не только сблизили их. Между ними возникло доверие, о котором можно было не говорить. Оно просто существовало. Невыразимое, но сильное чувство взаимного доверия.

Рикард посмотрел на воды бухточки Польсунд. Деревянные лодки стояли аккуратными рядами у мостков. Блеск отполированных бортов красного дерева и лака. Но не того лака, которым пользовался убийца в «кукольном убийстве». Этот лак был подороже. В тишине они приблизились к бывшей верфи Мэларварвет. Встреча, праздник или тусовка должна была состояться где-то здесь, за старой лодочной мастерской. Рикард много раз проходил здесь, но не мог припомнить, что видел ту виллу, о которой говорила Линн. Когда-то она принадлежала богатому купцу-оптовику. А теперь какой-то фонд сдавал комнаты под ателье художников. В саду этой виллы и должны были собраться. Он слабо представлял себе, куда идет, когда она позвала его с собой на этот праздник. Может, народ там одет в балаклавы и люди только кивают друг другу при встрече? А сами втайне держат под полой «коктейль Молотова» и зажигалки? На тот случай, если какой-то полицейский в штатском соберется внедриться в их тусовку. Эта мысль ему не очень понравилась. Потом он вспомнил, что Линн упоминала своего бойфренда Габриеля. Это он и его друзья устраивали тусовку в саду ателье. Так что скорее всего ему предстоит встреча с целой кучей интровертов, замкнутых на себе художников. Еще неизвестно, что хуже. Но раз Линн является приятным для него обществом, то ему придется положиться на ее выбор. Красивый вечер, и уж лучше побыть тут, в непонятной компании, чем возвращаться в Старый город, в свою темную квартиру, куда доносится игра уличных музыкантов из переулков. Выбор был явно в пользу предстоящей встречи.