– Пришибу! Следил за мной?! Отвечай! Следил?!

Мешал шлем, Котяев снял его и отшвырнул, заодно смахнул и Гену, которая словно приклеилась и тоже мешала. У парня оказались рыжие волосы. Котяев ударил его по лицу, оказалось, слишком сильно, потому что тот отключился. В глазах опять потемнело, теперь уже от злости. Котяев аж затрясся: пришибу! Остановила Алина, видимо, услышала шум. Выскочила на улицу и страшно закричала:

– Юра! Андрей! Перестаньте! Андрей!

И он остановился. Обернулся и опустил руки. Парень сполз на землю. Из разбитого носа текла кровь.

– Зачем? – только и спросила Алина.

– Это ты мне объясни, – зло сказал он. – Кто это?

– Мой брат.

– Брат?

– Отойди от него!

– Да он психопат!

– Это ты психопат! – зло сказала Алина. – Ты его чуть не убил! Гена! Посмотри, что с ним? Андрей, отойди!

Он, сжав кулаки, сделал пару шагов ей навстречу. В груди словно кипело, дыхание было неровным, хотелось ударить и ее. Алина видела это, но не двигалась. Да хоть кого-нибудь она боится?! Она презрительно усмехнулась, и его кулаки сами собой разжались.

В это время Гена нагнулась над мотоциклистом, потом приподняла парня с усилием и прислонила к забору. Тот открыл глаза. Увидел Алину и сказал:

– Это мент! Слышишь?

– Я знаю.

– Он за тобой ходит! Он следит за тобой, поняла?

– Андрей, это правда?

– Я ищу убийцу.

Она расхохоталась:

– Где? В ночных клубах? Дома, где ты целыми днями валяешься на диване? Или спишь, или пьешь.

– Да ты-то откуда знаешь?!

– Гена, уведи его в дом, – кивнула Алина на сводного брата.

– Юра, – позвала та. – Идем.

– Если ты будешь за ней ходить, мент, я тебя убью, понял? – мотоциклист рукавом вытер льющуюся из разбитого носа кровь и с трудом поднялся.

– Ну, попробуй, – усмехнулся Котяев.

– Думаешь, ты один такой? Все вы... козлы... Суки...

Он рванулся вперед, Алина встала на пути.

– Юра, идем, – позвала Гена.

– А ты оказывается б... – сказал парень Алине, сплюнув кровь. Она не прореагировала.

– А ведь прав, а? – подмигнул он.

И тут Алина влепила ему пощечину. Мотоциклист рассмеялся через силу, разбитые губы кровоточили, и шагнул к калитке. Гена следом.

– Так, – сказал он, пытаясь унять дрожь. – Я так понял, мне уйти?

– Правильно понял.

– Нет, так не пойдет. – Он дрожащими руками достал из кармана сигареты.

– Ты зарвался.

– А кто меня таким сделал? – щелкнул зажигалкой, глубоко затянулся. – Ты меня обнадеживала, ходила передо мной голая, заманивала. А теперь, выходит, проваливай? Нет, так не пойдет, – повторил он. – Я похож на собаку, которой дали кусок мяса на веревке. Как только я его глотаю, ты дергаешь за веревку, и я опять оказываюсь голодным! Или накорми или...

– Ты думай, с кем говоришь. Я тебе не девка.

– Но ведешь ты себя... – он посмотрел на Алину с опаской, но она не пошевелилась. – Значит, нет?

– Нет.

– Ну хорошо. Ты говорила, у всякого товара цена есть. Может, назовешь, наконец?

– Я пошутила.

– А я нет!

– Мне... Мне надо идти. – Ему показалось, что Алина замялась. – Не сейчас.

– А когда?

– Тебе лучше поехать домой. И уладить проблемы на работе.

– Откуда ты знаешь, что у меня проблемы?

Она не ответила, повернулась к нему спиной и шагнула к открытой калитке. Надо было что-то делать. Что-то сказать. Выходит, она хорошая, а он плохой? Раньше все было наоборот. Он бросил на землю окурок и достал еще одну сигарету. Надо что-то делать. Надо ее остановить. Калитка захлопнулась.

Он закурил, посмотрел вверх, на глазок видеокамеры. Изгнали из рая. А если позвонить? Извиниться за недостойное поведение. Смотря что считать недостойным. День прошел неплохо, он узнал много нового, и даже деньгами разжился. Какого черта?

Никуда она не денется. Он бросил на землю недокуренную сигарету и пошел к своей машине.

* * *

Куда идет человек со своими печалями? К тому, кто его поймет и утешит. К своей второй половине. А если нет второй половины? Тогда к другу. Вот он и шел к Эдику.

«Психотерапевт хренов, – подумал с нежностью, нажимая на кнопку электрического звонка. – Как же я по тебе соскучился!» Сейчас Эдик все разъяснит. Сейчас...

За дверью было тихо. Это было нормально, Мотало никогда не ждал гостей. Котяев надавил на кнопку еще раз и еще. Только после десятого звонка сообразил: что-то уж очень долго. Даже такому лентяю времени хватит оторвать задницу от дивана и дотащиться до двери. Но там, за дверью, было тихо.

Котяев потерял терпение и толкнул дверь плечом. Оказалось, что она открыта. Он вошел в прихожую и закричал:

– Мотало! К тебе гости!

В кармане у него была бутылка водки.

– Эдуард Семенович! Ку-ку! Да где ты, мать твою.?..

Ответом было молчание, и он прошел в комнату. Тут ему все стало ясно. Мотало лежал на диване, в наушниках, музыка гремела так, что даже стоящему на пороге гостю было слышно. Иностранщина какая-то, ни слова не разобрать! Мотало-то, ясен день, все понимает, но не все же такие эрудиты, языки знают! Ишь! Даже головой мотает в такт! Танцует, лежа на диване, лентяй! Перед Эдиком лежала толстенная книга, как сказал бы Андрей Котяев, с картинками. Весь диван и весь стол были завалены бумагами. Он тут же определил, что это распечатки статей из Интернета. А картинки... Картинки показались ему знакомыми.

Уткнувшийся в книгу Мотало не замечал ничего, и он подошел к письменному столу. И похолодел. Это были статьи об Алине Вальман и ее фотографии. Все, что лежало и здесь, и на диване, и даже на полу, было посвящено Алине. Мотало, с его знаниями, упорством и умением собирать информацию, нашел, разумеется, гораздо больше чем Андрей Котяев.

Но книга, лежащая перед Эдиком, была похожа на энциклопедию. А картинки... Это были цветные иллюстрации. Египетские пирамиды и, кажется, фараоны. При чем здесь это? Котяев взял со стола одну из распечаток. Увидел знакомые буквы: Теа Филопатор. И тут ему стало тошно.

Он подскочил к дивану, сорвал с Эдика наушники и заорал:

– Ты для этого взял отпуск?! Ты кинул меня как... как... как пацана! Ты меня кинул! За что?!!

Мотало смотрел на него, ничего не понимая. Тогда он сунул под нос Эдику распечатку: