Закончив разговор, Рамир сцепил руки в замок и задумчиво положил голову сверху. Покосился на стоящий на столку кувшин с разбавленным вином, однако не притронулся к бокалу. Сам не заметил, как опустил руку на стол и принялся барабанить пальцами по поверхности. С одной стороны, барон дал недвусмысленный приказ. А с другой... Толстяк ощущал в себе силы решить вопрос здесь и сейчас. Самостоятельно. Цель — так близко, только руку протяни. И достичь ее может именно он.

Он на секунду зажмурился, представляя, какой славы достигнет. Как Шандор лично наградит его и приблизит к себе в момент триумфа клана...

Решено! Сегодня ночью он нанесет «визит» в хранилище клана Энкефал. Заберет последний клановый артефакт и впишет свое имя в историю. И тогда, после ритуала, ОН обязательно узнает, кому обязан своему возвращению. Рамир сжал пальцы в кулак...

Шандор, по давным-давно появившейся привычке, сидел перед жаровней в видавшем виды плетеном кресле и грел руки о горячую чашку чая. Ни одна живая душа на свете не знала, насколько он ненавидел этот напиток. И тем не менее пил его ежедневно, на протяжении долгих лет. Это было его напоминание о цели существования, которому было подчинено все его естество. С того самого момента, когда он, еще ничего не понимающий юнец, вечно стоящий в тени своих друзей, смотрел, как остальные забирают себе части тела некогда величественного, а теперь поверженного создания.

Остальные посчитали, что Шандору, которого тогда звали совсем не так, не досталось ничего. И лишь он сам знал, насколько они неправы. Чувствуя, как в груди ворочается, устраиваясь поудобнее, дух того, кто обрел шанс снова возвыситься...

С тех пор прошло много сотен лет. Менялись времена и эпохи, лица смертный людей стирались из памяти, и только эти воспоминания были так же свежи, словно это произошло вчера.

Настойчивый вызов от Рамира пришел неожиданно. Один из последних учеников, исполнительный, преданный и лишенный всякой инициативы, уже на пару дней задерживался после получения приказа, поэтому Шандор сразу же ответил, желая узнать, в чем причина задержки... И едва успел отразить мощную атаку. Заклинание, искривляющее пространство, ломающее саму суть, остановилось в паре сантиметров от лица барона, а затем, подчиняясь его воле, рассыпалось.

Барон невозмутимо посмотрел на ученика... бывшего ученика, который с яростью на пухлом лице готовил очередное атакующее заклятие и скучающим тоном сказал:

— Может быть, хватит, Александр? Мы оба знаем, что ты не достигнешь успеха подобным образом.

Несколько секунд Рамир, а точнее, тот, кто завладел его разумом, внимательно смотрел на собеседника, а затем заговорил монотонным, лишенным эмоций, голосом:

— Могу сказать тебе то же самое, старый друг. Твои попытки собрать силу воедино нелепы, опасны и обречены на провал. Ты прекрасно знаешь волю богов и помнишь договор, который мы заключили. ОН не должен вернуться!

— Договор заключали семеро. Те, кто посчитали, что восьмой остался с носом и не получил ничего. Никто из вас, как и эти дармоеды на Олимпе, не понял, что я обрел.

— Согласен. Не поняли. Однако позже, как только ты продемонстрировал, что приобрел, то согласился на наши условия.

— Если бы ты знал, как мне не хватало подобных разговоров. С кем-то, кто знал бы правду. Из Восьмерых остались только мы двое. Остальные променяли бессмертие на возможность иметь потомство.

— Это был их выбор. Вечная жизнь утомляет, и тебе прекрасно это известно.

Шандор знал это как никто другой, поэтому не посчитал нужным отвечать.

— Ловко ты все придумал, я оценил. Скрыться среди кочевого народа. Оставаться невидимым у всех на виду.

— После того, как вы попытались убить меня и извлечь дух, подобная предосторожность показалась мне разумной.

— Но теперь тебе не скрыться, Парис. В голове у твоего ученика есть все места, в которые ты можешь прыгать. Прямо сейчас мои Приближенные во главе большого отряда воинов выходят из города и очень скоро прибудут в табор. Даже если ты бросишь доверившихся тебе людей и скроешься, я спрячу свою реликвию так, что ты никогда не сможешь ее найти.

Тот, кого много тысячелетий назад знали как Париса, улыбнулся, а затем как ни в чем ни бывало, взял отставленную в сторону чашку с уже остывшим чаем, отхлебнул:

— Знаешь, Александр, кое-что в этом мире не меняется, сколько бы времени не прошло. Например, твоя непробиваемая уверенность в том, что все вокруг глупее тебя.

Лицо Рамира по ту сторону портала оставалось бесстрастным, но Шандор-Парис был готов поклясться, что невидимый собеседник нахмурился.

— Я знал, что ты почувствовал Рамира и теперь ведешь его в ловушку, словно глупую курицу. Увидел признаки почти сразу. Блеск в глазах, излишняя покорность, сглаживание эмоций... Именно на подобный исход я и рассчитывал. Что ты не станешь «охмурять» его сразу, а попытаешься заставить меня поверить, что все идет как надо.

Раздался характерный звук вызова, поступившего на голософон.

— Советую тебе ответить, Александр. Вряд ли кто-то станет отвлекать главу клана по пустякам. — с легкой издевкой в голосе сказал Парис.

Подчиненный чужой воле Рамир выпрямился и, словно сомнамбула, механически переставляя ноги, отошел в сторону. На его место вступил невысокий, крепко сбитый человек с горбатым сломанным носом, шрамом, рассекающим правую бровь надвое и неожиданно седыми волосами, смотрящимися неуместно для человека, внешне вряд ли перешагнувшего сорокалетие.

— Рад видеть тебя воочию, Александр. Не возражаешь, если я перехвачу управление связывающим плетением? Подчиненный тобой Рамир, того и гляди, обессилит, а мне бы не хотелось столь поспешно прерывать наш разговор.

Мужчина не ответил. Вместо этого достал из кармана вибрирующую металлическую пластину, нажал на активирующий рисунок:

— Господин, их здесь нет! Весь табор словно корова языком слизала! — голос говорившего сочился неподдельным изумлением. — Наблюдатели говорят, что ромалы засуетились четыре часа назад, а затем их словно втянуло в какую-то воронку. Вместе с шатрами, лошадьми, всем! Наверняка это какой-то трюк, я уже отдал распоряжения об организации преследования по трем основным трактам...

Александр бросил взгляд на Париса и ответил:

— Отзови людей, в преследовании нет смысла.

— Но как же, господин? Они не могли уйти далеко и если мы поторопимся...

— Я же сказал — отзови! Возвращайтесь в Пальмиру.

Дальше невидимый командир перечить не посмел:

— Как прикажете.

Глава клана Разума убрал голософон обратно.

— Очень умно, Парис. Бессмысленно, но умно. Не могу понять, чего ты пытаешься добиться. Теперь я знаю, где ты скрывался все это время. И,