И все это произошло, поскольку жена думает, что любит его и не сможет пережить публикации его писем к другой женщине. Ему надо быть благодарным Шарлотте, что она, судя по всему, не упомянула о жемчужных серьгах, в которых явилась на дуэль, — ведь это он подарил их много лет назад. Он сразу узнал серьги. Если бы Софи стало известно об этом факте, она разозлилась бы вдвое сильнее. И то, что Шарлотта не подпустила такую острую шпильку своей молодой сопернице, свидетельствовало о глубоком уважении к женщине, вызвавшей ее на дуэль.

Софи имела право рассердиться, подумал Джулиан. Да, он обеспечил ее деньгами, но не был щедр на подарки, которые ждет жена от мужа. И уж если куртизанка заслужила жемчуг, то как же получилось, что своей жене — страстной, с любящим сердцем — он до сих пор ничего не подарил?

Джулиану не приходило в голову купить Софи что-то подобное. В глубине души он все еще был одержим идеей вернуть изумруды! Какой бы безнадежной ни казалась идея возвращения фамильных драгоценностей, он не мог себе даже представить, что новая графиня Рейвенвуд будет носить другие украшения.

Но разве не мог он купить какую-нибудь милую безделушку, дорогую и способную удовлетворить ее женскую гордость? Он решил сегодня же зайти к ювелиру.

Джулиан вышел из библиотеки и медленным шагом направился к себе. Облегчение, которое он испытал, узнав, что Софи вовсе не бежала из его дома с другим мужчиной, не могло в полной мере унять ту дрожь, что охватывала его каждый раз, когда он снова и снова сознавал — ее могли убить. Джулиан тихо выругался и запретил себе думать об этом. Иначе он просто сойдет с ума.

Совершенно ясно, чти прошлой ночью Софи сказала ему правду, трепеща в его руках: она уверена, что любит его. Вполне возможно, она сама еще не понимает своих чувств. Отделить страсть и любовь очень трудно, уж он-то знает. Но это не мешало Джулиану верить в искренность слов Софи о том, что она любит его. И он совсем не против, чтобы подобные романтические идеи развивались дальше. Вдруг он ощутил неодолимое желание услышать от нее, что именно она почувствовала, когда захотела бросить вызов Шарлотте Физерстоун. И, охваченный этим порывом. Джулиан толкнул дверь в спальню Софи. Но вопрос замер у него на губах: он увидел, что его жена, свернувшись калачиком, спит. Джулиан подошел поближе. Софи действительно очень хороша собой и невинна, подумал он. Сейчас ему трудно было представить ее столь разгневанной, какой она только что была.

Не отрываясь, он смотрел на жену и чувствовал, как теплые волны ее очарования окутывают его. Софи доказала, что она женщина в полном смысле этого слова.

Краем глаза он заметил груду изящных носовых платков на письменном столе. Нетрудно догадаться, почему маленькие лоскутки тонкой ткани так скомканы.

Элизабет всегда проливала слезы в его присутствии. Она очень эффектно умела плакать, когда надо. Но Софи ушла плакать в одиночестве. Лицо Джулиана виновато сморщилось. Однако он запретил себе расслабляться, он вправе сегодня негодовать на Софи. Ведь она могла погибнуть. Как бы он жил без нее?

Должно быть, она сегодня очень устала. Не желая будить жену, он нехотя повернулся, чтобы пойти к себе. И вдруг в открытом шкафу заметил цыганский костюм кричащей расцветки и вспомнил, что Софи собралась на маскарад к леди Масгроув.

Джулиан интересовался балами-маскарадами еще меньше, чем оперой. Он собирался позволить своей тетке сопровождать Софи сегодня вечером. Но сейчас ему пришло в голову, что гораздо мудрее самому заехать попозже к леди Масгроув. Ему вдруг показалось очень важным продемонстрировать Софи, что он думает о ней гораздо больше, чем о своей бывшей любовнице. И если поторопиться, то можно успеть к ювелиру до того, как Софи проснется.

— Софи, я так беспокоилась. С тобой все в порядке? Он тебя не бил? Я была уверена, что он тебя не выпустит из дома целый месяц.

Энн, в красно-белом домино и сверкающей серебристой маске, скрывавшей верхнюю половину лица, склонилась к Софи и прошептала все это прямо в ухо. Огромный каменный зал был заполнен мужчинами и женщинами в маскарадных костюмах. Разноцветные фонарики раскачивались над головой, очень умело расставленные огромные растения в изысканных напольных вазах создавали полный эффект садика. Софи улыбнулась под маской, узнав голос Энн.

— Нет, он меня не бил, и, как видишь, я не взаперти. Но он ничего не понял, Энн.

— Не понял даже, почему ты так поступила?

— Вот как раз это меньше всего.

Энн с серьезным выражением лица наклонила голову:

— Я боялась, что он не поймет. Я думаю, Генриетта, безусловно, права, говоря, что мужчины не позволяют женщинам даже претендовать на чувство чести, которым, по их мнению, обладают только они.

— А где Джейн?

— Она здесь. — Энн обвела глазами переполненный зал. — Она в синем атласном домино. И ужасно боится, что ты теперь станешь избегать ее из-за сегодняшнего утреннего поступка.

— Конечно, нет. Я знаю, она хотела все сделать как лучше, с ее точки зрения. И вообще, с самого начала наша затея была обречена на провал.

Фигура в синем домино возникла рядом с Софи.

— Спасибо, Софи, — сдержанно проговорила Джейн. — Это правда — я хотела как лучше.

— Тебе не надо извиняться, Джейн, — ответила Энн, но Джейн не обратила на ее слова внимания.

— Софи, мне так жаль. Но я просто не могла позволить тебе идти на риск и погибнуть. Извини, что сегодня утром я вмешалась в твои дела.

— Все позади, Джейн. Забудь. Рейвенвуд, без сомнения, прервал бы дуэль без твоей помощи. Оказывается, он видел меня, когда я уезжала из дома.

— Он видел тебя? Боже мой, что он подумал, когда ты садилась в экипаж? — спросила пораженная Энн. Софи пожала плечами:

— Он решил, что я убегаю с другим мужчиной.

— Теперь ясно, почему он так смотрел на меня, — прошептала Джейн. — Я тогда поняла, что у людей есть основания называть его дьяволом.

— Боже мой! — тихо сказала Энн. — Должно быть, он решил, что ты ведешь себя как его первая жена. Поговаривают, что он ее убил за неверность.

— Полнейшая чепуха, — отмахнулась Софи.

Она никогда не верила этим россказням и не хотела верить. Но вдруг задумалась: а до чего может дойти Джулиан в своем гневе? Он был в ярости в это утро. Энн права, подумала Софи с содроганием. Там, в библиотеке, глядя на нее разъяренными зелеными глазами, он действительно был сущим дьяволом.

— Если бы меня спросили, я сказала бы, что сегодня, Софи, ты дважды находилась на волосок от смерти, — проговорила Джейн. — Тебе грозила гибель на дуэли. Но еще раньше, когда Рейвенвуд видел тебя садящейся в экипаж, ты также была на грани жизни и смерти.

— Можешь быть уверена, что я сделала необходимые выводы. Теперь я буду такой женой, какой хотел бы видеть меня мой муж. Я не стану вмешиваться в его жизнь, и, в свою очередь, он перестанет вмешиваться в мою.