что такое быть ребёнком. Вместо этого за меня решили, кем я буду. Гердон хотел сделать из меня своего наследника, но мне это не нравилось. А что мне нравилось? КАКОЙ Я ВООБЩЕ ПУТЬ ВЫБРАЛ??? ТОРЧАТЬ И ТРАХАТЬСЯ — ВОТ КАКОЙ!!! я ужасен

Я мог просто стать обычным жителем галактики, работать, завести семью. Но мне это тоже не понравилось. Я решил стать нигилистом, отрицать все устои, все ценности и авторитеты. Но без всего этого я привёл себя в дыру. В вечную пропасть, я давно ещё перешёл свой горизонт событий, за который уже не выйти.

Ант вообще прекратил издавать каких-то звуков. Ты спас меня, а я тебя нет. Я хотел бы с тобой путешествовать по Земле прошлого, но увы. Даже если бы это было возможно, ты бы отказался. Потому что я всем приношу только неудачи.

Я включил радио, но никаких сигналов не было. Ставить что-то из своей коллекции не хотелось. Удивительно, но у меня не было треков на такую ситуацию. Я запрограммировал автопилот на комету, включил варп-двигатель. Всего через четыре минуты «Молния» влетит в неё, разбившись вдребезги. Ант уже мёртв, Бернард пожертвует собой. Марта спасёт сестру, а что я? Меня уже не спасти. Прощай, жестокий мир.

Я закрыл глаза. Впервые за всю мою жизнь я почувствовал слёзы на лице. Не думал, что умею плакать. Корпус немного дрожал. И тут я услышал кашель. Сильный, мокрый, разрывающий грудь кашель. АНТ ВСЁ ЕЩЁ ЖИВ!

Я взял в руки руль, попытался выключить варп, но скорость была слишком высока. Тогда я вывернул руль, мы слегка задели комету. Но на такой скорости это показалось мощнейшим ударом. Мы отскочили, как резиновый мячик от пола и помчались в другую сторону. Скорость стала снижаться, но этого было недостаточно, тормозная система пострадала, и я не мог нормально остановиться.

Я тебя спасу, даже ценой своей жизни, но я сделаю это!

Мы чудом облетели некую звезду и пару планет, которые вращались вокруг неё. Но от третьей уйти не удалось. Скорость всё ещё была высокой, я не мог изменить угол, а входили мы практически под прямым углом. Поэтому я включил защитное поле. На максимальную мощность, благо двигатель Гердона мог это позволить (хотя, конечно же, он не был рассчитан на это). Температура внутри стала расти, капот уже кипел. Мы прошли атмосферу. Впереди океан. Я ещё сильнее сделал мощность поля. Когда мы погрузились в воду, от температуры в первые секунды вода просто испарялась вокруг машины.

Я уже видел дно, океан оказался не глубоким, но скорость была всё такой же высокой. Тогда я решил поступить также, как и всегда, то есть против логики. Я добавил газу, разогнав машину. Я кажется узнал эту планету, кажется. Надеюсь, это она.

Ещё один мощный удар, мы пробили кору. Защита уже не выдерживала, корпус тоже. Отваливались колёса, трескались стёкла. Неужели я ошибся?

Но земля кончилась. Мы над внутренней планетой. Да, это та самая планета-матрёшка! Теперь можно и тормозить. Я дёрнул на себя руль со всей силой, так, что он оторвался. Но машина задрала нос, изменив угол. Мы стали практически параллельны поверхности. Под нами была улица, неширокая. Но, к счастью, пустая. Первый удар. Машина отскочила. Второй удар. Теперь мы сели. Поле как раз выключилось, двигатель перегрелся и заглох. Теперь мы движемся со скоростью около ста километров в час, а впереди виднеется дом. Я зажал педаль тормоза, хотя знал, что она не поможет. Закрыл глаза. Последний удар.

Когда я открыл глаза, я боялся. Боялся увидеть внутренности Анта на лобовом стекле. Но он несильно пострадал. В отличии от меня. Осколок в животе. Плевать, я поднялся, достал Анта. Нам повезло, мы врезались в здание госпиталя. Я поднял Анта, подошёл к входной двери. Хотел уже постучаться, но её открыли. Элеонора, жена Бернарда, и София. Я застыл на месте. Они тоже.

— Помогите, он умирает, — только это я смог выдавить из себя. Я терял кровь, в глазах темнело, ноги подкашивало, но плевать, главное, чтобы Анту помогли.

Мне помогли его затащить, Элеонора позвала врачей и медсестёр. Я объяснил, что у него рак лёгких. Да, сейчас это лечится очень просто, буквально один укол. Но он находится в очень тяжёлом состоянии, укол обычно ставится на начальных стадиях. К тому же, после такого гиперпрыжка и жёсткого приземления. Кто знает, что с его внутренностями. Может, у него все кости уже сломаны. Ему ввели лекарства и погрузили в регенерационную капсулу, в искусственную кому. Элеонора объяснила, что шансы на выживание равны один к четырём. Не много, но и не мало.

Потом приступили и ко мне, хотя я хотел многое рассказать. В первую очередь, про Бернарда. Когда из моего живота доставали осколки, несмотря на боль, я говорил с Элеонорой. Сказал ей, как мы попали в прошлое и как вернулись, как услышали это сообщение Грыарха, и что теперь Бернард собирается пойти на жертву. Нужно было срочно выйти с ними на связь, передать вести. Они остались на той станции, я знаю номер. Хотел уже вставать и идти звонить, но доктор сказал, что моя нога повреждена. Плевать, заменю её на протез.

Вечером, когда вышли на связь с Мартой и Бернардом, когда отправили за ними корабль, когда меня зашили, а на ногу наложили гипс, я решил поговорить с Софией. Она весь день работала в операционной, занимаясь ампутациями конечностей. Только когда стемнело, у нас получилось встретится.

Она выходила из кабинета, вытирая руки. Уже была в повседневной одежде. Я стоял с костылями, опиравшись на стену. Она посмотрела на меня, такая же прекрасная, как и в нашу первую встречу. Я заметил, что её живот стал немного больше. Она уставилась на меня, но я не знал даже, что сказать.

— Джей? Тебе лучше лежать и не вставать, пока нога не заживёт.

— Да ладно, я знаю одного продавца, у которого можно купить сыворотку.

— От которой у тебя голова вырастет, только уже на ноге?

— Ха, точно. Ты теперь хирург?

— Да, поняла, что отрезать части тела очень важный навык.

Я слегка улыбнулся, отвёл глаза в пол.

— Джей, я уже простила тебя.

— Что?

— Я простила тебя. Я понимаю, что ты такой человек, и с тобой ничего не сделаешь. Поэтому, самым верным решением будет простить и забыть тебя. Ты же не хочешь всё вернуть обратно лишь одним «прости»?

— Нет. Мне жаль, София. Но ты права, меня не изменить.

— Но лёд тронулся, и это