Поэтому теперь у нас часто и быстро. Но в этом тоже есть своя пикантность. Во-первых, не всегда знаешь, когда и где случится сей процесс. Из разряда: шла, поскользнулась, упала на член. Ну типа такого.

Нет, подолгу тоже бывает. Но это, как правило, когда наши малыши остаются с Верой Михайловной, а мы срываемся куда-нибудь и отрываемся на всю катушку.

– Дверь закрыла?

– Спрашиваешь ещё, – я ж знала, куда иду, и предполагала зачем. Пока, во всяком случае, точно не закрепким и здоровым сном.

Ну, как и говорила, прелюдия была недолгой. И та больше словесной. Макс сжимал мою грудь и бормотал, как сильно меня любит. Я поглаживала член и тоже признавалась в любви. Ну да, романтика. Мы с ним такие. Оба на всю голову и по самые уши друг в друга.

– Макс, презерватив, – проблеснул у меня зачаток разума, когда он вошёл на всю длину.

Но стоило ему начать двигаться. Так нетерпеливо и жадно, как этот зачаток разума растворился. Будто и не было его.

– Не переживай. Я аккуратно, – сказал предельно серьёзно и достаточно убедительно, чтоб я поверила.

Поверила, но немного озадачилась знакомой интонацией в знакомой ситуации. Но об этом я вспомню немного позже, примерно через месяцок. А пока в отрыв со своим Штормом.