litbaza книги онлайнРазная литератураНа стихи не навесишь замки - Инна Ивановна Фидянина-Зубкова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Перейти на страницу:
статные,

мирные, невозвратные:

нет им дороги домой

из-за моря синего,

из-за Индии далёкой.

Потонут, потонут кораблики

в море глубоком,

корабли мирные,

корабли торговые

везущие деньги целковые,

а также ткани атласные

да серпы, молоты ясные.

С бурей суда не спорили,

на бурю нету управы:

по морю чёрному попешеходили

и на борт правый!

А дома дети да матери,

накрыты скатерти:

ждут мореходов,

тридцать лет ждут и сорок

своих поморов.

Вот так и живём мы, значит

Когда день на небе повиснет,

мужик над гуслями свистнет,

и облака понесутся,

да куры перевернутся

с насиженного шеста,

значит, пришла беда.

А как пришла, снаряжайся,

в поле иди, сражайся!

Мы ж за тебя поплачем.

Вот так и живём мы, значит.

Что ни день, то горе;

что ни ночь, то доля,

а доля у нас такая:

рожай ребят и гоняй их

по чистому, чистому полю,

пока мал — на волю,

а как подрос — воевати!

Дед не слезет с кровати,

бабка застрянет в печи,

невестка забудет про щи —

вот те приметы

к хмурому, хмурому лету,

это войны начало.

А где наша не пропадала?

— Не пропало колечко

милого моего. Сердечко

вдруг разболелось что-то.

Охота, охота, охота

с ним кувыркаться в сарае!

Эх ты, вдова молодая,

спрячь свои мысли подальше.

Подрос уж немного твой мальчик,

качай люлю да пой.

Дом на горе пустой,

ветер за окнами воет,

дверь никто не откроет.

Привычка — дело дурное

Дом не дом, печь не печь,

так повелось, что негде лечь.

Подвинься, баба, дети прут,

в избу козочку ведут.

— Куда её? «Морозно, мать,

в сарае токо помирать!»

Коза, мать, дети, нет отца

(ушёл однажды по дрова),

некому хату подправить

(сын скоро на ноги встанет).

Скотина жалобно блеет,

печурка почти не греет,

замерзает в корыте вода.

Идите к чёрту, холода!

— Весной наново крышу покроем.

— Никто и не спорит, —

отвечает сынок деловито.

Бычий лопнул пузырь: открыто

окно, и ставенька хлопает.

Мальчонка встаёт да топает,

входную дверь открывает,

в хату мороз впускает.

Сестрёнка терпит, не плачет

(она взрослая, батрачит).

Прикрыл оконце, стало теплее.

Придёт весна, повеселеет

крестьянская доля несчастная.

Баба спит безучастная

к их общесемейному горю.

Привычка — дело дурное!

Царь казак, царица казачка

Небеса обетованные, повесть дивная:

деревянный дом, земля не глинная,

соха, метла и уздечка,

корова, свинья да речка.

Кобыла совесть забыла — пляшет,

петух крылами с забора машет,

кошка пошла до кота,

сижу на завалинке я.

Солнце играет.

Жинка не знает

какой я ей приготовил подарок:

там за сараем

стоймя стоит трон резной.

— Не садись, жена, погоди, постой!

Одень нарядное платье

да ленту атласную

вплети в золотую косу,

теперь садись. Пусть не скосит

нас бог запорожский!

Ты царица, я царь литовский!

— Ну и дурак же ты у меня, Кондратий!

Зря время потратил, —

вздохнула Оксана,

но исполнила, что муж сказал ей.

Совершив обряд,

я был рад:

— Ну вот, теперь мы под защитой великой!

А бог с неба безликий

смотрел, не глядя:

«Ну и дурак ты, Кондратий!»

Небеса обетованные, повесть дивная:

деревянный дом, земля не глинная,

небо, рай и поля плодородные.

Гуляй, казак с царской мордою!

Монах влюбился

От добра добра не ищут.

— Ты куда? «Где ветер свищет,

и ломает паруса

лишь вода, вода, вода!»

— Не туда тебе, рыбак,

хлипковата лодка так.

«Я плыву, ты не мешай,

корабеле ходу дай!» —

так монах сам с собой разговаривал

и от брега родного отчаливал:

не за рыбой он в путь пустился,

к нему в голову чёрт просился.

«Видно что-то не так», —

начал думать монах.

А захотелось служке божьему счастья:

влюбился он, вот несчастье.

И другого пути не нашёл,

как в лодочку прыг и пошёл,

погрёб, трусливо сбегая:

«Нельзя мне!»

— Не понимаю!

От добра добра не ищут.

Но ветра во поле свищут,

и ломает паруса

лишь сама свята душа.

Царь и кобзарь

Не забудем, не забудем,

не забудем, не простим!

В нашем городе гуляет

самый главный господин —

это царь-государь.

А ты, нищий кобзарь,

не стой, уходи,

у тебя на пути

одни беды да тюрьма.

Плюнь, коль я не права!

Гой еси, гой еси,

перевелись на Руси

все законные дела.

Плюй не плюй, а я права.

Не забудем, не забудем,

не забудем, не простим:

в нашем городе прижился

самый главный господин —

это царь горох,

царь горох-чертополох!

А ты, кобзарь,

хочешь сядь, а хочешь вдарь

по своей больной судьбе,

у тебя дыра везде.

Эх, кобзарь-кобзарёк,

тебя царь уволок

в самый дальний уголок,

посадил под замок.

И теперь ты посиди,

пока пляшут короли,

пока пир идёт горой,

хочешь ляг, а хочешь стой

под дыбой, дыбой,

под двумя, а не одной!

А певцу герою

плохо под дыбою:

и ни ойкнуть, ни вздохнуть.

Как же дальше своё гнуть?

Не забудем, не забудем,

не забудем, не простим!

Как мы пели, так петь будем.

Беды в песни воплотим!

А храмы залижут свои раны

Храмы, храмы, храмы,

храмы — золочёны купола.

Русь ходила голой, драной,

но на храмы медь несла!

Охраняем храмы, храмы,

храмы — белая стена.

Зализав военны раны,

возведёт храм голытьба!

Старый, древний спит князь-город,

дремлет мёртвый Киев-град.

Хуже нету той неволи —

церкви битые стоят!

Апанасу игумену

нету плоше той беды:

половецкие зверины

все иконочки сожгли!

Сел и плачет. «Деда, что ты?»

— Ничё, детонька, иди.

Дед ты, древний Апанасий,

муку внуку расскажи!

Хата цела, бабка ждёт,

муженёк всё не идёт.

Целил, метил старый дед,

руки-крюки: «Нож нейдёт!»

Ты не плачь, не рыдай,

лежи на печке, дни считай.

Придут хлопцы, засучив рукава

и иконы, образа

вырежут, раскрасят,

развесят — храм украсят!

Заблестит церква, засияет,

мало ей будет, добавят:

на позолоту скинутся

и дальше двинутся

Русь отстраивать!

Не надо жинку расстраивать,

дед Панас,

война не про нас,

про нас пир горой!

Иди в огородик свой,

там репа сиднем сидит,

на тебя страшенно глядит:

срывай да ешь,

пока рот свеж.

А храмы, храмы, храмы,

залижут свои раны,

и колокольный звон:

«Динь-дон, динь-дон, динь-дон!»

Молодой да старый дурак

Молодой дурак и старый дурак.

А на родной земле да всё не так:

на родной земле — не косари,

на родной земле — гниль, пустыри.

Молодому дураку, ой, не терпится

на печь залезть, с мамкой встретиться.

А у старого свербит,

душа горечью горит:

— Земля

1 ... 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?