– Эта ведьма околдовала нашего мальчика, – утверждала в кругу близких людей старенькая няня, вырастившая наследника престола.

Ей согласно кивали. То, что происходило на их глазах, не укладывалось ни в какие рамки.

И началась подготовка к свадьбе. Чем ближе она была, тем тяжелее становилось на душе у Ранальда. И настал миг, когда принц сказал то, чего он так боялся.

– Ты много лет верно служил мне, Мюррей, – хмуро начал он, не глядя в глаза Ранальду, – и много для меня сделал. Однако пришёл час, когда нам придётся расстаться. Моя невеста требует, чтобы я удалил тебя из своего окружения. Совсем. Навсегда. И я не могу отказать ей, поверь. Её счастье для меня драгоценно и более важно, чем моё собственное.

Принц отвернулся.

– Прощай, Мюррей. Де Молль рассчитается с тобой, и ты уедешь отсюда небедным человеком.

– Кто займёт моё место, сир? – голос Ранальда был глухим и каким-то неживым.

– Гай Флинт, конечно, – принц сверкнул на него сердитым взглядом, – к нему леди Джоанна относится весьма благосклонно.

– Что ж, прощайте, Ваше Высочество, и пусть удача не оставит вас.

Мюррей поклонился и вышел, не показав принцу, насколько больно для него это прощание. Молодой Эдуард посмотрел ему вслед, и в глазах его промелькнула не совсем понятное выражение.

Гораздо трудней прошло прощание с воинами, которых он воспитал и вырастил, которых превратил в единый отряд, способный совершать чудеса. Молодой Гай клял всё на свете. Его не радовало повышение, если Мюррея не будет рядом. А остальные глухо ворчали, что принц потерял голову от этой коварной женщины, и теперь всему, что было создано с таким трудом, что их объединяло, придёт конец. Чего только не желали кентской красавице подвыпившие мужчины! А Ранальд впервые в жизни надрался как портовый грузчик, настолько, что даже не мог дойти самостоятельно до своей постели. На следующий день ему было плохо – хуже некуда. А, отоспавшись, он отправился в путь. Его сопровождали только два воина.

Домой он вернулся мрачнее тучи. И только жена сумела немного облегчить его боль.

– Ты подумай, Лорен, – всё никак не мог он успокоиться, – двенадцать лет я не знал ни отдыха, ни сна, ни покоя, оберегая принца. Я готов был в любую минуту отдать свою жизнь, не раздумывая, ради его благополучия. А он вышвырнул меня, как ненужную тряпку, угождая капризу бездушной женщины. Или я действительно уже стал стар, и меня пришло время заменить?

Голос Ранальда дрожал и срывался. Боль не отпускала.

– Что ты, любимый мой, – вскинулась Лорен, – ты мужчина в самом соку. Тебе только-только исполнилось тридцать три года. И, прости меня за правду, я рада, что так случилось. Рада, что ты не будешь отныне каждый день рисковать своей жизнью, оберегая наследника престола. Рада, что ты будешь теперь с нами, и дети будут видеть отца постоянно. Рада, что смогу каждый день и каждую ночь дарить тебе свою любовь и получать твою. Ты мой, Ранальд. Теперь ты только мой. А все особы королевской крови – люди крайне непостоянные и самовлюблённые. Пусть делают всё, что хотят, там, в своих дворцах. А нам хорошо здесь. Разве нет?

– Разумеется, хорошо, – впервые слегка улыбнулся Мюррей, – и ты пожалуй права. Только я хочу получить то, что ты обещала, прямо сейчас, не дожидаясь ночи.

И он увёл жену наверх, в их опочивальню, из которой они не выходили до следующего утра. Только после этого лорд Мюррей снова стал собой. Обида и боль иногда просыпались в его душе, но он не позволял себе углубляться в эти чувства. Здесь, в его замке, рядом с его семьёй, у него было очень много дел, и ими следовало заниматься, навёрстывая все упущенные годы.

Свадьба принца Эдуарда с Джоанной Кентской прошла так, как и полагается в королевской семье. Тщеславная и высокомерная Джоанна, стала ещё тщеславней и высокомерней – ведь она теперь превратилась в принцессу Уэльскую.

А следом за этим в страну пришла большая беда. Летом в Англию вновь вернулась чума. Люди были в ужасе и не могли понять, за что Господь карает их так сурово. Ведь эта страшная болезнь шла по городам и маленьким поселениям, не щадя никого – ни старых, ни молодых, ни даже детей. И для неё не было сословных различий. Жизни богатых и имеющих власть людей она забирала так же легко и безжалостно, как и жизни последних бедняков.

В этот раз чума унесла очень много детских жизней. И нанесла ощутимый урон аристократическому сословию страны. Она забрала жизни герцога Ланкастера, графа Херефордшира и лорда Кобема, а также четырёх епископов, включая Лондонского.

Смерть лорда Генри Гросмонта, герцога Ланкастера была большой потерей для страны. Ему было только шестьдесят два года, н он был ещё крепок телом и разумом. В замке Эндлгоу, когда туда пришла эта весть, был долгий и глубокий траур. Герцога оплакивали все, кто его знал. За упокой его души служили службу за службой – в замке и в близлежащем монастыре. На это лорд Мюррей не пожалел средств. Джон Гонт, третий сын короля Эдуарда, женившийся на дочери лорда Гросмонта Бланш, получил титул герцога Ланкастера.

А следом за этой страшной болезнью, против которой люди были абсолютно беззащитны, на страну обрушилась невиданной силы буря, забравшая множество жизней. Это случилось в январе следующего года.

Англия всегда отличалась суровыми погодными условиями, бури и ураганы здесь были не редкость. Но эта буря превзошла всё, что было раньше. Бешеный шквалистый ветер, несущийся со скоростью, недоступной даже самому быстроногому коню, уносил неведомо куда попавшихся на его пути людей, вырывал с корнем вековые деревья и срывал крыши с домов. Улицы городов оказались затопленными, люди не могли покинуть своих домов и опасались быть застигнутыми стихией в собственных владениях. Особенно досталось Уэльсу и Корнуоллу. Море у побережья бесновалось, вздымая к небу огромные массы воды и обрушивая их на берег. Оно поглотило всё, что могло найти в своих владениях, но не ограничивалось этим и смывало с берега то, до чего только было в состоянии достать. Множество рыбацких деревушек на большой протяжённости морского побережья просто перестали существовать – их как будто никогда и не было здесь. Спастись сумели лишь те, кто своевременно бежал вглубь острова, однако, вернувшись в родные места, люди находили только пустой берег – от их домов и поселений не осталось и следа, жить дальше было нечем.

Эндлгоу тоже ощутимо пострадал от гнева разбушевавшейся стихии. Было разрушено несколько домов в селении под стенами крепости, буквально пропали с лица земли два дальних хутора, порывом ветра снесло крышу солдатской казармы, и пострадала башня донжона. Как только стихия утихомирилась, люди принялись восстанавливать разрушенное. Делали всё, что могли. А тут ещё пришла весть, что сильно пострадал ближайший монастырь, и лорд Мюррей отправил группу воинов и мастеров в помощь монахам.

Прошло время, и из столицы стали приходить отнюдь не радостные вести.

Принц Уэльский вместе со своей супругой отбыл на континент – король Эдуард передал ему все владения в южной Франции, составивишие теперь Великую Аквитанию, и дал титул герцога Гиени. Принц-герцог основал свой двор в Бордо и, говорят, приложил немало сил, чтобы сделать его блестящим. Однако местная знать, во главе которой стоит граф Жан д'Арманьяк, не спешит сблизиться с наследником английского короля и покориться ему.