сделать этой первой. Я не помру, Леон, как твоя Эмили. Назло тебе, я буду жить и умру старой и счастливой старухой, арендующей шикарный домик на озере Комо. На деньги, вырученные с твоего потопления.

Злость и ярость ядом отравляет сердце. Я хочу высказать ему все, что о нем думаю, но сдерживаюсь из последних сил. Сделать это сейчас — все равно что бросить спичку в лужу с керосином.

— Никогда бы не подумала, что выйду замуж в 18 лет. Значит не было никакой свадьбы? Значит, наша первая ночь — действительно была моей первой? — начинаю разговор я, с силой загоняя вилку в свеженький бутерброд.

Леон молчит, сцепив челюсти, и вальяжно делит свой завтрак на маленькие кусочки с помощью ножа и вилки.

— Позволь понять, зачем это все? — обвожу взглядом всю эту красоту, от которой дух захватывает. В таких священных для молодоженов местах, должны заключаться браки с настоящими чувствами. Мы могли бы сыграть свадьбу в подвале — достойные декорации для наших лживых отношений. — Ты бы мог заключить брак со мной еще в бункере.

— Это все для тебя, — Леон откидывается на спинку стула, и так и не поев, делает глоток кофе. К тому, что все его напитки до него пробует кто-либо из охранников, я давно привыкла. — Хотел, чтобы тебе все понравилось, — окидывая взором террасу, произносит он, а у меня рука до боли вилку сжимает.

Нравится мне все, еще как нравится. Нравится, что ты показал свое истинное лицо, и розовые очки влюбленной дуры можно снять и отложить в сторонку.

— Ты играешь свою роль, Алатея, — с выражением ставит перед фактом Леон. — Я играю свою роль. Декорации в этом театре должны быть на уровне.

— О какой роли речь? Зачем тебе этот фиктивный брак? Что происходит, Леон? Дай угадаю: я похожа на Эмили, и ты хочешь меня использовать? Для каких целей? Давай обговорим, придем к договоренностям. Если я знаю правду, больше нет нужды скрывать причины, по которым ты мне лгал.

— Не докучай мне вопросами, — взглядом упирается в планшет. — Ты тоже до сих пор мне лжешь, Алатея. Просто не помнишь, о чем, — напоминает он.

Я резко встаю из-за стола. Видеть его не могу. Быть здесь не хочу. Ни секунды больше не проведу с ним рядом…

Порываюсь покинуть террасу, но по щелчку пальцев Леона, меня останавливает охрана. Шаг влево, шаг вправо — расстрел. Я оборачиваюсь, замечая, что новоиспечённый муж, также успел встать из-за стола. Мне хочется наброситься на него, растерзать этот чертов пиджак с иголочки, и его прилизанную к мероприятию шевелюру. Хочется заглянуть в его глаза, обхватив за скулы и увидеть там что-нибудь, хоть что-нибудь, что бы рассказало мне о том, что у него ко мне есть хоть толика искренних чувств!

Какая я глупая… думаю, будет, как в кино? Что он влюбится в меня, даже если изначально просто хотел использовать или даже убить?

Срываю с себя фату, продвигаясь к краю ограждения, разделяющего террасу и озеро.

— К черту свадьбу, — рычу я, швыряя фату в воду. — К черту это платье, — наплевав на толпу охраны, я снимаю с себя предмет одежды, оставаясь в корсете и боди. — И знаешь что? К черту это кольцо, — срываю фамильный перстень с пальца, мечтая выкинуть его как можно дальше. В последний момент, останавливаюсь, не в силах произвести замах, и обмякнув на ограждении, всматриваюсь в линию горизонта, сдерживая слезы.

Держи удар, девочка.

Я держу, блядь, держу…, но не могу соревноваться. Я слабее, чем ты, Леон. Ты мужчина, я женщина. Я могу быть сильной, но не хочу соревноваться и бороться с тобой.

Это бой, который проигран заранее. Все, что я могу — встать на твою сторону. Так позволь мне сделать это, дай мне повод. Дай «нам» шанс. Посмотри на меня не как на тень своей ненаглядной бывшей, а как на отдельную личность!

Все это хочется закричать ему в лицо. Но у меня такое чувство, что он и так знает, что я хочу ему сказать. Он читает людей, как открытые книги. Я — не исключение.

— Успокоилась? — медленно опускает тяжелую руку на мое плечо. Его ладонь жалит своим теплом и жаром. Его запах дурманит мои рецепторы. Я нахожусь на грани того, чтобы обмякнуть в его объятиях. — Алатея, — Леон встает за моей спиной и сцепляет свои руки в районе моей груди. Он ощущается непробиваемой скалой, способной защитить меня от всего, даже от ядерного взрыва. Его пальцы мягко скользят по моим ключицам.

— Нет. Ты не можешь быть нежным со мной, после всего, что вчера сказал. Мне неприятны твои прикосновения.

— Лгунья, — его губы щекочут мочку уха. — Ты не смогла выкинуть кольцо.

— Еще не поздно это сделать, — рычу я, вращая его между пальцами.

— Подумай дважды, Тея, — его тон голоса, как всегда, усыпляет и гипнотизирует. — Чью сторону занять. Я способен дать тебе многое. Точнее, абсолютно все. Чего бы ты хотела?

— Я хочу вернуть маму. Хочу, чтобы она выздоровела. Хочу свободы, хочу выступать…хочу жить, путешествовать, заниматься тем, что мне нравится. Хочу то, чего у меня никогда не было, Леон, — признаюсь я, едва справляясь с твердым комком, вставшим поперек горла. — Я хочу семью.

— Я могу дать тебе все из перечисленного: вернуть тебе мать, сделать все возможное для ее здоровья. Могу дать тебе свободу, в пределах разумного. Со мной ты сможешь объездить весь мир, — обещает Леон. Какую цену он за все это попросит? — И сегодня я стал твоей семьей, Тея. Фамильное кольцо — символ того, что ты теперь часть моего рода. И что бы ни было, ты под моей защитой. Всегда. Я обещаю тебе это.

— Что ты за это хочешь? Что ты хочешь, чтобы я сделала в качестве твоей жены? Разве не ради твоих целей и выгод этот театр?

— В том числе и для них. Я всегда правильно расходую ресурсы, и предпочитаю гасить две цели одним выстрелом, — усмехается Леон. — Сегодня, на балу, когда я представлю тебя семье своей бывшей жены, мне нужно, чтобы ты убедила их занять мою сторону. Понимаешь? Они должны стать моими, нашими твердыми союзниками.

— А почему мы стали врагами с семьей твоей бывшей жены?

— Двух бывших жен, если быть точнее.

— Ты был женат на сестре этой Эмили?

— Да. История долгая, достойная летописи. Мораны недолюбливают меня за то, что я сначала променял одну ночь на другую. Затем косвенно приложил руку к смерти младшей. После снова женился на первой, но наш брак так и не