простудилась?! — голос Эрика вернул нас с Марком к суровой действительности, в которой мы были в комнате не одни, а с полуобнаженным и явно чем-то неудовлетворенным драконо-гадом, который в данный конкретный момент, застегивал на своих брюках ширинку. — Она просто очень испугалась, что чуть не потеряла меня! Вот и расстроилась… — выдал Эрик наиболее правдоподобную, как он считал, разумеется, версию происхождения моего истошного крика, при этом он медленно и, играя мышцами, натягивал на себя сорочку. — Но как видишь, мы прекрасно справились и без твоей помощи! Так ведь, Каро? Ну же скажи ему! — И если вы думаете, что при этом в его взгляде, обращенном на меня, была горячая просьба, то вы ошибаетесь — в его взгляде был вызов. Он шел на сознательный риск, чтобы получить доказательства моей лояльности.

— Я действительно испугалась… — кивнула я, подтверждая тем самым его версию произошедших здесь событий. Да уж, никогда еще ложь мне не давалась так тяжело! Вот только дело было совсем не в совести, а исключительно в чувстве собственного достоинства: ну не заслуживал этот заносчивый и эгоистичный паршивец даже толики моей лояльности, не говоря уже о той громадной жертве, на которую я сейчас пошла ради него! Корни моей моральной дилеммы произрастали из того, что Эрик в Нимфляндии был в опасности уже только потому, что он полунаг и, если бы вдруг достоянием общественности стал еще и факт того, что в ипостаси змея инстинкты пресмыкающегося в нем возобладали над человеческим разумом, то его бы точно или прикончили как бешенное животное или упрятали куда-нибудь под ключ, под стражу, чтобы это животное никому, не дай богиня, не причинило вреда; а не тюрьмы, не смерти, как бы я ни была зла на Эрика, в моем понимании, он не заслуживал. И, кроме того, расскажи я Марку об инциденте с монстром, пришлось бы также рассказать и о зелье из плодов дерева познания, а этой информацией — я тоже совершенно не горела желанием с кем-либо делиться.

— А зачем ты раздевался? Ты, что в нага перекидывался? — подозрительно сверля Эрика глазами, поинтересовался у него Марк. — Хотя вряд ли… — тут же ответил он сам себе. — Насколько я помню, ты был в таком состоянии, что просто не смог бы перекинуться в другую ипостась, даже более примитивную…. Так зачем же ты раздевался? Хотел перед Каро трицепсами, бицепсами и прессом покрасоваться?! — в этом последнем его вопросе отчетливо звучала презрительная насмешка.

— А ты думаешь, зачем Каро тебя за дверь выставила? — не остался в долгу Эрик, метко парировав ответной колкостью. — Как раз и именно для того, чтобы не травмировать твою психику способом, которым она решила привести меня в сознание! — причмокнул он, пройдясь по мне мечтательно-пошлым взглядом, явно намекая, что то, что здесь без Марка происходило — это было нечто в высшей степени неприличное, но при этом очень приятное для него. И как обычно, по крайней мере, вербально — каждое слово Эрика было правдой: вот умеет же гадодракон бесстыжий играть словами!

— Хи-хи-хи-хи-хи-хе-э-э! — пошло-мерзко захихикал мне на ухо дух. — А он даже не знает, как он близок к истине! Ведь, если бы я тебя не остановил, то что бы тут было?! Что бы было бы-ы-ы-ы?! Чмоки-чмоки, обнаженка и разврат! — дразнил меня дух. — Хи-хи-хи-хи-хи-хе-э-э! Какое бесстыдство! Фу, Каролина! И не стыдно тебе было парня раздевать! А с виду вроде ж приличная девушка! Хи-хи-хи-хи-хи-хе-э-э!

— Да не собиралась я его раздевать! Я только пояс хотела расстегнуть, чтобы ему дышать было легче и все! — в сердцах воскликнула я. Тут надо отметить, что судя по реакции Эрика, то он на такой словесный подарок от меня даже и не рассчитывал: его улыбка была самодовольной, наглой, снисходительной и благодарной одновременно, а взгляд — раздевающе-обольстительным и, да, тоже благодарным.

— Хи-хи-хи-хи-хи-хи-и-и-и-и-ы-ы-ы-ы! — еще более мерзко захихикал дух, довольный моей реакцией, потому что именно такой реакции он и добивался: хотел, так сказать, как я понимаю, еще чуток поднакалить обстановочку.

— Хорошо, признаю! — притворно глубоко вздохнул Эрик. — Раздевался я сам, а вот… все… остальное уже Каролина… сама… — и опять этот мечтательно-много-много-много-значительный взгляд, транслирующий Марку: «Я надеюсь, ты понимаешь, друг, о чем я. Потому что, извини, но так как я джентльмен, то подробностей не будет…».

— Марк, и все остальное тоже он сам! — И тут же поняла, что лучше б я уже молчала.

— Каро, да я ни в коем случае тебя не осуждаю! — по-видимому, сжалился надо мной Марк и поэтому решил успокоить. — Я ведь понимаю, что ты пошла на все это ради спасения его жизни! — он кивнул в сторону Эрика.

— Вот именно! — радостно подтвердила я, разведя руками, как бы призывая манну небесную к себе в свидетели. — Все что я сделала, я сделала из сострадания! — И ведь не солгала при этом ни полусловом, ни полутоном и ни полунамеком, в отличие от некоторых полугадов, здесь присутствующих, кстати, теперь уже не улыбающихся так самодовольно.

Духу ветра настолько понравилось то, как я поставила на место Эрика, что он даже не захихикал, как он это обычно делает, он громко и протяжно заржал: И-и-и-и-и-га-га-га-га-га-а-а-а-а! Марк ничего не сказал, просто хмыкнул и поджал губы, старательно сдерживая рвущийся наружу смешок. А вот Эрик, естественно, не мог оставить такое и без комментария: — Ну, и на что же ты пошла из сострадания? Не хочешь рассказать? Думаю, Марку это будет очень интересно! — сделал он неуклюже-грустную попытку вернуть меня назад в то неловкое положение, из которого я минуту назад выбралась за его счет.

— Нет, Эрик! Марку это не интересно! — обломал его Марк. — Сейчас Марку интересно продемонстрировать народу, который за дверью, что и с тобой и с Каролиной все в порядке! Потому что на крик Каро не только я один бежал…, а еще были и такие, как например, Марина, которые от двери все это время ни на шаг не отходили. Просто никто кроме меня из-за заклятия не может переступить порог этой двери. В общем, там за дверью, я думаю, уже все извелись от неизвестности, так что пошли! — Он открыл дверь и сделал знак рукой, приглашая нас покинуть кабинет, ставший нам временным убежищем.

Как только мы вышли из кабинета нас встретили крики поддержки и не поддержки, аплодисменты, улюлюканье и фуканье толпы, которая сбежалась сюда, как выяснилось позже, отнюдь не только на мой истошный крик. Как я узнала от Иллы, оказывается, пока я возвращала Эрика к жизни, Марина тоже времени зря не теряла. Она развернула самую