тридцати годам стать адептом, получить специализацию и высокооплачиваемую работу. Из-за объёмов поставок дешевле получить знания в школе, чем с помощью репетиторов. Но есть и такие. Особо «одарённые», — он хмыкнул, выделив последнее слово интонацией, — поступают сразу на второй курс. Правда, я в этом смысла не вижу, кроме того, чтобы почесать своё аристократическое эго.

— Нарандил говорит, что меня примут сразу на третий курс, — отвёл я взгляд.

— Да, — кивнул учитель, — вполне вероятно. Хотя я бы рекомендовал четвёртый, твои знания уже достаточно обширны для этого. Или вообще чтобы сразу экзамен на диплом принимали. Но это так быстро не делается, годик придётся потерпеть даже такому гению, как ты.

— Вы мне льстите, — улыбнулся я. Приятно было слышать подобное.

— Нет, ничуть, я вполне серьёзен. Твой случай уникален, Адмир. Дело не только в том, что принц и гений. Ты несовершеннолетний, а твой отец считает положительные отзывы учителей завышенными. Он беспокоится о благополучии своего ребёнка и не хочет нагружать проблемами взрослой жизни. Не знаю, почему он никого не подпускал к тебе столько времени, гиперопека налицо.

— Выходит, есть вероятность, что я окажусь самым молодым студентом?

— Это не вероятность, это факт. Если ты не знал, то обычная практика учиться на каждом этапе школьной программы по нескольку лет. Лимит — три года. Потом справку дают и отчисляют.

Это меня насмешило.

— И всё же, буквально все эльфы имеют силу, — заметил я.

— Да, для нашей расы это естественно. У тех же людей даже уровень англара редкость, не то что послушника.

Англарами, или учениками, называли самых неспособных к магии. Те, которые не преодолели первый порог и не сформировали главное ядро. Даже они могли пользоваться артефактами. Кажется, совсем уж обделённых магией эльфов не существовало в природе.

— И всё же, — продолжал учитель, — практически каждый аристократ имеет силу адепта. Это естественно, вопрос не только наследственности, но и денег. Как бы не прискорбно мне было признавать, но каждый год мы теряем сотни талантливых эльфов только потому, что у них нет денег поступить в магшколу.

— Но ведь сеть программы…

— Квоты ограничены, — перебил меня Элерис. — Так что выбирают тех, кто проявил настойчивость больше остальных. Настойчивость не есть талант, к сожалению. К тому же каждый случай уникален.

Тут меня кольнула совесть. Я ведь совсем недавно договорился за Торона, не отнял ли этим место у кого-то более способного? Не хочется думать о таком.

— Прошлый я был бездарностью, — сказал я тихо и Элерис нахмурился. — Тихим, слабым, наивным. Вся структура создана не мной, её искусственно взрастили родители.

— Но зачем? — поразился он. — В этом нет никакого смысла! Ещё и столько трудозатрат, ради чего? Я слышал, конечно, что некоторые недалёкие аристократы вбухивают кучу денег в подобное, но чтобы королевская семья…

— Простите, не могу сказать, сам не понимаю. Родители сделали меня особенным, уделяли слишком много внимания. Это отразилось на наших отношениях с братьями, они до сих пор ненавидят меня и считают угрозой. Вы ведь знаете о слухах, будто отец хочет меня сделать следующим королём? Или что я якобы проклят в утробе матери?

— Откуда… — начал было он и осёкся. Вздохнув, продолжил: — Да, слышал. Сложно представить что-то глупее. Не думаю, что Ларгос относится к подобному серьёзно.

— А я вот не знаю что и думать. Ещё и нет в памяти ничего такого, что могло бы объяснить. В чём точно уверен — он не собирается меня прощать. Это путешествие длинною в полтора года стало глотком свежего воздуха. Я больше приобрёл, чем потерял. Моё прошлое теперь для меня такая же загадка, как и для остальных, — я вяло улыбнулся и посмотрел на учителя.

— Я так понял, у тебя сложились хорошие отношения с кронпринцем Ксилтара, — внезапно сказал он.

— Эм, ну да. Вы его знаете лично?

Учитель нахмурился, не спеша с ответом.

— Ширейлин Веройонис очень сложный и противоречивый эльф, — сказал он наконец. — Я бы даже сказал тяжёлый. Властный, жестокий, знающий себе цену. Он требователен как к окружающим, так и к себе. Порой слишком. Знаю, я никогда не был его другом или хотя бы приятелем, но общаться приходилось.

Мужчина внимательно смотрел на меня, словно ожидая ответа.

— Я вас не понимаю. Зачем вы всё это рассказали?

— Ты ведь знаешь, что Ширейлин славится своей злопамятностью? Он никому ничего не прощает. Даже время от времени самолично подвергает порке солдат. К тому же его, кхм, предпочтения…

— Так, стоп, — я хлопнул ладонями по столу. — Вы не представляете, как мне это уже надоело. Во-первых, у меня есть справка, он со мной ничего такого не делал. Во-вторых — хватит преувеличивать. Ширейлин не изверг, он вполне адекватный эльф. Умный, расчётливый, не без своих странностей, но адекватный. Как вы сами и сказали, он вам даже не приятель. А вот мне — друг!

Элерис округлил глаза на такие слова.

— Неожиданно услышать подобное, — сказал он.

— Признаю, это было не моей инициативой. Даже более того, я его боялся и относился настороженно поначалу. Но Шир доказал искренность своих намерений, я ему верю. Не путайте образ полководца и кронпринца Ксилтара с настоящей личностью Ширейлина. Он хороший эльф. В целом. Все эти грязные слухи о нём именно что слухи. Что я смешного сказал?

Я непонимающе уставился на тихо хихикающего учителя.

— Ничего. Просто впервые вижу, чтобы Ширейлина так защищали. Обычно его ненавидят, боготворят или боятся. Ты знал, что они с Анрис Нетарн достаточно близки?

— Да, правда? — попытался я удивиться и неосознанно отвёл взгляд. — И не подумал бы даже. Хотя, в них обоих есть что-то такое, высокомерное что ли.

Элерис молчал, смотря на меня слегка нахмурившись.

— Ты знал. Откуда?

— Слухи, просто слухи, — попытался я отмазаться. Всё же правильно сделал, что не пошёл тогда на ужин.

— Нет, это что-то другое. Ты будто пытаешься скрыть что-то. Неужели был знаком с Анрис ещё до вчерашнего дня?

— Пожалуйста, не надо, — я собрал волю в кулак и посмотрел на учителя как можно строже. — Оставьте все свои догадки при себе.

— Секреты? — хмыкнул он.

— Пожалуйста.

— Хорошо, я не буду спрашивать где и как, делиться своими догадками с кем-либо