работать вместе, да еще и с непрофессионалами, показалась сомнительной, но…

– А вы так и не сказали, что вам здесь нужно? Дело о смерти одноклассника Черняева уже раскрыто. Скажите честно, какой ваш интерес в этом деле? – Видимо, вежливость Строганова иссякла, пока он делился своими странными планами с Громовым.

– Я исполняю свой служебный долг, – просто произнес Воронцов. – Вы, юноша, безусловно, одаренный. Но, я согласен с Василием, самодеятельности тут не место. Я все понятно сказал? – добавил он железа в голосе.

– Очень даже понятно, – ответил Арсений. – Поэтому людей, которые стоят за Зволдиным и которым принадлежит нарколаборатория, мы сдадим лично вам. Идет? А что касается Дины, то, Василий Михайлович, мы даже не будем вмешиваться в ход вашего следствия. Что мы, не понимаем, что ли, всей серьезности ситуации?

Мы втроем – Громов, Воронцов и я – уставились на Арсения, пытаясь понять, говорит ли он правду или паясничает. Тот с самурайским спокойствием выдержал наши взгляды.

Глава 26

Мы выехали из Медицинской компании будущего и свернули по раздолбанной дороге в настоящее, в сторону леса. Арсений резко затормозил.

– Забыл чего-то? – поинтересовался я у этого нервного типа. – Слушай, а насчет Дины… ты это все серьезно?

Арсений громко сопел и пытался вытащить застрявший диск из проигрывателя.

– Черт! – не выдержал он и саданул по нему кулаком. Фирма «Sony» явно не проводила таких краш-тестов своей продукции. – Ты понимаешь, что я не могу дедуктировать без музыки? – заорал он.

– Могу спеть, – ехидно предложил я. – Слушай, так насчет Дины…

– Давай, – на полном серьезе ответил Строганов и вдавил педаль газа в пол. – Только что-нибудь бодренькое. Типа, «Scorpions», «Big City Nights».

И запел. Сам.

С ревом и пробуксовкой преодолев небольшой ров, видимо оставшийся после финской войны, Арсений заглушил мотор.

– Дальше пешком, – сообщил он, хотя я и не спрашивал. – Чтобы лишних следов не оставлять.

– Опять к будке? А вдруг там полиция? – Я вылез из машины и провалился в толстый слой мокрых опавших листьев. – Или ты теперь хочешь занять место Зволдина и сам будешь распространять эту дрянь?

– Точняк! Доктор, молодец. Именно занять его место. Ты все больше осваиваешь мой метод.

Я поплелся за ним. Дождя не было, и я опасался встречи с собаками. И с полицейскими. И с бандитами, которые, по словам Арсения, владели этой лесной лабораторией.

– А что ты про Дину спрашивал? – неожиданно прервал он пение и остановился.

– О господи, – наткнулся я на него. – Ты правда ее подозреваешь? Или просто решил подставить таким образом? Или…

– Ни то ни другое, – ответил он, подходя к трансформаторной будке. – Громов жаждет контролировать нас и наше расследование. Руководить ему приспичило. Я лучше съем эту змею, энгидрину, чем буду кому-то подчиняться.

– Не сомневаюсь, – пробормотал я.

– Нужно было сбить его с курса, чем-то озадачить. Сечешь? Я и придумал эту историю…

– Ты обвинил невиновного человека, чтобы… – Я аж застыл от негодования. – Громов же теперь будет…

– Да чего ты так волнуешься? Я ей уже написал, чтобы она не парилась. Она ответила, мол, все ОК. Классная девушка, ничего не скажешь. Так. Хорошо, что я захватил бумагу и маркер, ты наверняка даже не подумал их взять!

Он извлек из кармана мятый лист офисной бумаги и, пристроившись на железной лесенке, стал писать крупными буквами: «Милостивые государи! Имею честь донести до вас, что нынешним владельцем этой крепости являюсь я – Арсен Строганов. Телефон…»

Затем, скомкав и бросив его на землю, он достал еще один лист, такой же мятый. «Короче. Типа Зволдина завалили. Походу будка теперь моя. Кто недоволен – завтра крайний день решить вопрос. Арсен. Телефон…»

– Ну как, с точки зрения литературы доступно написал? – полюбовался сыщик своей работой. И, сложив пополам лист бумаги, вставил его в щель между железными дверцами. – Слушай, доктор, ты в армии служил? Нам надо соорудить наблюдательный пункт. Чтобы из него была видна будка, а мы отсюда были бы незаметны. Инструмент у меня с собой.

В багажнике среди прочего хлама нашлась маскировочная сеть, купленная утром, а также самодельное мачете, туристский топорик и тонкая прочная веревка.

Весь час, пока мы занимались строительством шалаша, Арсений пел. Но сразу прерывался, чтобы ответить на мои вопросы.

– То есть ты рассчитываешь, что эти бандитос клюнут на твое послание и придут сюда для разборки? – интересовался я, обтесывая колышек и втыкая его в землю. – Так, может быть, Воронцова подключить?

– Конечно, подключим. Здесь и втроем можно спрятаться. Только зря ты такой невысокий сделал. – Арсений попытался распрямиться во весь рост. – Черт! Иголки в голову впиваются.

– Потому что лучше сидя, – ответил я. – Не так заметно. Да и пуля в стоящего может попасть. Вдруг они стрелять начнут? – пошутил я.

– Конечно, начнут, – спокойно согласился Строганов, натягивая маскировочную сетку. – Просто надеюсь, что не в нас.

Мне расхотелось играть в войнушку.

День перевалил за середину, ветер расчистил небо, и даже появилось невысокое осеннее солнце. Мы въехали в город.

– Может, тебе гитару с собой возить? – предложил я ему. – Будешь играть и размышлять. Еще и денег заработаешь, вон, смотри, как тот уличный музыкант.

Строганов тут же зарулил на стоянку около дацана. Я пожалел о своей шутке…

Арсений что-то эмоционально втолковывал молодому человеку в круглых очочках и с длинными волосами. В руках он держал гитару и губную гармошку. Я подошел поближе.

– Я исполняю только Джона Леннона, – говорил тот.

– А я нет, – спорил с ним Арсений. – Давай компромисс? Споем одного его дружбана? Только, чур, я на гитаре!

И перекрикивая бесконечные потоки машин, едущих по Приморскому и по Савушкина, Строганов стал горланить песню Боба Дилана в манере Тома Уэйтса:

«You fasten all the triggers

For the others to fire

Then you set back and watch

When the death count gets higher

You hide in your mansion»

As young people’s blood

Flows out of their bodies

And is buried in the mud».

Сидя в машине, этот сыщик-музыкант отсыпал мне половину монет, брошенных прохожими.

– Думаю, что если бы Песталоцци был с тобой знаком, то он бы усовершенствовал свой метод. Добавил бы в него музыкальную дедукцию, – сострил я. – Каков итог твоих размышлений?

– Я с ним незнаком, – немного подумав, ответил Арсений и добавил: – Кажется… А насчет завтрашних замыслов… Главное, не забыть «жучка», которого мне подарил Мишаня. Кстати, это трекер, замаскированный под светодиод.

– То есть не подслушивающее устройство? – уточнил я.

– Нет, подглядывающее. – Строганов прикрыл ладонью глаза. – Шутка. Он только определяет наше местоположение. И последнее. Теперь все наши планы зависят от того, успеют ли сделать фотографию в полный рост или нет. Я, во всяком случае, надеюсь, что сегодня вечером она будет готова.

– А что за фотография? – рискнул уточнить я.

– Яблочкова, разумеется. Разве ты забыл?

– Фотография Яблочкова? Ты не прикалываешься? – изумился я.

– А что может быть прикольного в фото Яблочкова? – посмотрел он на меня исподлобья.

– Я не знаю… И кому мы это фото… продемонстрируем? – растерянно спросил я.

– Как кому? Борщевикову, естественно. Доктор, я же тебя недавно похвалил за сообразительность. – Он свел свои брови в одну линию. – Это наша главная цель, которую мы должны будем завтра поразить. Яблочковым, так сказать, как стрелой в яблочко! Ха! Это будет неожиданное наступление, натиск, шах и мат! – И он стукнул кулаком одной руки в раскрытую ладонь другой. – Гениально?

Я на всякий случай молча согласился.

Мы проезжали мимо моего дома. Строганов предложил остановиться и пообедать, но я решил, что лучше заеду на работу и проведаю Федора. А перекусить можно и по дороге.

– Я знаю, где ближайший Макдоналдс, – тут же проинформировал он меня. – Я тебе компанию составлю, чтобы ты не впал в тоску. Я сам есть не хочу, даже не могу. Я, когда расследую дело, ну, иду по следу преступника, то забываю про еду.

– Да, как про сон, – хмыкнул я. – Слушай, а у тебя вообще много дел было?

– На сегодня?

– Нет, вообще. Расследований преступлений…

Поскольку музыкальный центр не работал, мы ехали в тишине. Это было непривычно. Строганов тоже молчал. Считает дела, что ли?

– Да, много, – наконец ответил Арсений и опять замолк.

Уже сидя за столиком и умяв порцию картошки фри, он отчеканил:

– Это мое второе дело! Но! Важно не количество, а сложность. Это раз. Два – ты не представляешь, какое суперпреступление века мы раскрыли с Глебом. Это было мое первое дело. Мы обнаружили произведение искусства,