Я так рада, что ты уехал из Мобила до того, как в городе начался мор. Каждый вечер я благодарю Бога, что ты в безопасности. У меня из головы не выходит, что если бы ты остался здесь, как я просила тебя, то непременно подхватил бы эту смертельную болезнь. Она в первую очередь уносит тех, кто ослаблен другой болезнью, такой, как твоя малярия.

Лихорадка миновала меня, но я скорблю по тем, кому не повезло. Хилтон, ходят слухи, что болезнь унесла семьсот жизней. Семьсот! Это даже трудно себе представить!

Будь осторожен, внук, или я должна сказать — капитан?

Ах да, я навела для тебя справки. Она выжила. Лихорадка не затронула ее. Сильвия Фэрмонт жива и чувствует себя хорошо.

Хилтон, прочитав письмо, улыбнулся:

— Она жива. — Он радостно засмеялся. Никакая желтая лихорадка не сможет убить храбрую дочь Жана Лаффита. — За тебя, Лаффит! — Он поднял стакан с виски, осушил его, надел пальто и отправился играть в покер.

После двух месяцев, проведенных в Новом Орлеане, Хилтон заскучал. Поэтому, взяв с собой Джаспера, он отправился на север, в Натчез. Сняв номер в отеле «Паркер», он решил навестить Джефферсона Дэвиса.

Угрюмость и мрачное настроение Дэвиса прошли за то три года, что они не виделись. Джефф, увидев его, весело улыбнулся. Его светлые волосы блестели на солнце, в серо-голубых глазах появились прежние озорные огоньки.

— Капитан Кортин! — Рукопожатие Джеффа было крепким.

— Джефф, ты прекрасно выглядишь. Я в восторге.

— Проходи и расскажи мне о войне. — Джефф ввел Хилтона в дом. — Говорят, ты стал героем…

— Не верь, Джефф. — Хилтон поспешил сменить тему разговора: — А как ты? Я слышал, ты проводишь много времени в Вашингтоне, встречаешься с известными людьми, присутствуешь на слушаниях в конгрессе. Ты решил заняться политикой?

— Мой приятель Джордж Джонс знает всех, и он представил меня некоторым сенаторам. Однажды я даже завтракал в Белом доме с президентом.

— Ты подумываешь поступить на службу?

— Нет-нет. — Джефферсон указал на мягкий кожаный диван, и Хилтон сел. — Ты выбрал удачный день, чтобы приехать ко мне. — Он разлил по стаканам виски. — Я приглашен на обед к Ле Ноблям, и ты поедешь со мной.

Хилтон кивнул:

— Мне нравятся Брайан и Алекс.

— Прости, Хилл. Я думал, ты знаешь… Брайан умер два года назад. С ним случился сердечный приступ, когда он объезжал свои владения.

— Печально слышать это. А как миссис Ле Нобль? Как она справляется с хозяйством без мужа?

— Алекс редкая женщина, Хилл. Она вела себя спокойно и рассудительно и все взяла в свои руки. Она горевала по Брайану, но не сошла вместе с ним в могилу. Самые богатые и облеченные властью мужчины — частые гости в ее доме.

— Два года — долгий срок, — протянул Хилтон, заметив, как заблестели глаза друга. — Ты ухаживаешь за красивой вдовушкой?

— Не говори глупостей, Хилл. Для меня существует лишь одна женщина — Сара. Никто и никогда не заменит ее. Мне нравится Алекс, и, как я уже сказал, у нее очень влиятельные друзья. Если я захочу заняться политикой, она может оказать мне неоценимую помощь.

* * *

— Капитан, какая неожиданная радость видеть вас снова! Добро пожаловать в «Бомонд». — Ослепительно красивая Алекс Ле Нобль в белом шелковом платье, со сверкающими бриллиантами на шее и в ушах, улыбаясь, смотрела на Хилтона.

— Дорогая, позвольте мне выразить вам свое запоздалое соболезнование, — сказал Хилтон, целуя протянутую руку. — Мне доставляет удовольствие снова увидеться с вами, миссис Ле Нобль.

— Спасибо, капитан. — Большие зеленые глаза Алекс неотрывно смотрели в глаза Хилтона. — Хотите быть моим соседом по столу?

— Сочту за честь, миссис Ле Нобль.

— Зовите меня просто Алекс, капитан.

Взяв Хилтона под руку, она стала водить его по просторной гостиной, представляя своим друзьям и нашептывая ему на ухо самое важное о каждом госте, чтобы ему легче было запомнить их. Она была сама любезность и очарование.

— Мне кажется, дружище, — ухмыльнулся Джефф, когда они вернулись к нему домой, — ты очаровал миссис Ле Нобль.

— Алекс неотразимая женщина, — ответил Хилтон. — Она пригласила меня к себе на обед завтра вечером.

— А меня нет, — рассмеялся Джефф.

* * *

Это был первый из многих романтических вечеров, которые Хилтону предстояло провести в богатом особняке с Алекс Ле Нобль. Она были интеллигентной, красивой и чувственной. Она любила оперу, хорошую еду, прекрасные вина. Веселая и остроумная, Алекс смеялась над непристойными рассказами Хилтона. Она боролась с несправедливостью, ненавидела сплетни и отказывалась иметь дело с ханжами.

Алекс никогда не обременяла других своими заботами и обдавала презрительным взглядом зеленых глаз тех, кто пытался вмешиваться в ее личную жизнь. Она не теряла головы в рискованных ситуациях и была настоящей леди на публике. А дома, наедине с Хилтоном Кортином, она была открытой, расслабленной и очень страстной.

Впервые он занялся с ней любовью холодной декабрьской ночью. Хилтон пришел к ней на обед, после которого они уютно расположились на узорчатом диване, неторопливо потягивая коньяк из тонких хрустальных бокалов. В огромном камине горел огонь, и они наслаждались его теплом, прекрасным напитком и уединением.

Было за полночь, когда Хилтон сонно сказал:

— Уже поздно, — и посмотрел на Алекс. По взгляду ее больших зеленых глаз он понял, что она хочет, чтобы он остался. — Или я ухожу, или остаюсь. Выбор за вами, моя дорогая.

— Еще никогда в жизни я не просила мужчину остаться. Не попрошу и вас, Хилтон Кортин! — Она гордо вздернула подбородок.

Хилтон улыбнулся, взял из ее рук бокал и отставил в сторону. Через секунду атласное вечернее платье утонченной Алекс Ле Нобль валялось на обюссоновском ковре. Ее глаза были закрыты, губы распухли от поцелуев, которыми Хилтон осыпал ее.

Он осторожно положил ее на ковер, и она завороженно наблюдала, как он снимает с себя вечерний костюм. Хилтон разделся и, услышав ее нетерпеливый стон, опустился рядом с ней на колени. Она протянула к нему руки, и он мощным толчком вошел в нее и продолжал двигаться в ее теплом лоне, пока не довел до экстаза.

Опытный любовник, Хилтон понял, что эта красивая холодная женщина слишком долго была без мужчины. Он начал целовать ее осторожно, нежно, пока Алекс прильнула к нему, страстно целуя и лаская.

Она снова была готова к любви.

И опять наступил вторник на масленой неделе. Масленица 1843 года была холодной и сырой. Ветер стонал и завывал, продувая насквозь маленький дощатый домик на Уотер-стрит. На ясном небе уже появилось несколько звезд. Впереди была долгая холодная ночь в городе…