– Это очень дорогой подарок, – тихо проговорила она. – И я тебе не Гарри Поттер, – дрогнули ее губы в улыбке.

– Что касается денег, считай это частью моей благотворительной программы. В конце концов, не только ваши подопечные нуждаются в помощи, но и сотрудники, особенно такие как ты.

– Это какие же? – с интересом посмотрела на него Олеся.

– Трудолюбивые до фанатизма.

– Ничего подобного! – тут же отозвалась она. – Я никакой не фанатик, а просто люблю свою работу.

– …Упертые, как ослицы, – пропустил Артем ее слова мимо ушей.

Тут Олеся принялась возмущенно раздумать ноздри, явно подбирая меткие слова. Но сделать этого Артем ей не дал.

– …Не верящие в порядочность людей, которые их любят.

Возмущение в ее глазах разбавилось удивлением. Но ноздри пока еще раздувались.

– …Безумно привлекательные.

Артем уже еле усиживал на месте, видя, как стремительно теплеет взгляд Олеси и увлажняются ее глаза. Но даже рукам своим он пока еще не давал воли, хоть и знал, что надолго его не хватит.

– …Желанные.

Она молчала и казалась ему сейчас удивительно красивой. В ней словно разгорался свет, который создавал налет нереальности, сказочности. И на этот раз Артем точно знал, что свет этот зажег в ней он.

– А еще какие? – скорее догадался, чем услышал он.

– Еще… горячо любимые, – сглотнул он, все еще продолжая заставлять себя не шелохнуться, лишь глазами пожирая ее.

– Ослицы тоже умеют любить, – с невозможно сексуальной хрипотцой в голосе проговорила Олеся. – И скучать…

– Ты это о чем? – прикинулся Артем, хоть внутри него уже и распевал хор радости и счастья.

– Это я о себе. И о тебе… И… кажется, я погорячилась тогда, – смущенно отвела она глаза.

А вот этого Артем совершенно не хотел – не смотреть в ее самые красивые в мире глаза сейчас он просто не мог. Сквозь них он читал ее душу.

– Лесь, – позвал он.

Она повернулась, и сразу же снова стало хорошо.

– Ты по мне скучала?

– Очень, – призналась она. – А ты? – тут же спросила.

Какой же она еще ребенок! – улыбнулся Артем.

– Я по тебе не скучал… а грезил тобой все эти дни, – поспешно добавил, заметив, как вытягивается ее личико. – Лесь, ты меня любишь?

– А ты? – тут же поинтересовалась она.

– Так я же уже сказал.

– Нет, ты сказал, что кто-то любит каких-то ослиц, которые живут в чуланчике под лестницей и никому не верят. Так себе признание в любви, если честно.

И тут Артем не выдержал – он даже не рассмеялся, а загоготал на все кафе. И плевать ему было, что все на них смотрят. Рассмеялась и Олеся, как делала всегда в такие моменты.

– Я не только люблю тебя, но и жить без тебя не могу. С этого момента ни секунды не вынесу без тебя. Так что, теперь ты точно знаешь, как отделаться от меня навсегда.

– Уйти? – хихикнула она.

– Только попробуй! – вмиг оказался он рядом с ней, заключая ее в тесные объятья. – Только попробуй, и я найду возможность привязать тебя к себе. А пока… примерь вот это, – достал он из кармана бархатную коробочку, которую так и продолжал все время носить с собой.

– Это то, что я думаю? – нахмурилась Олеся.

– Ну… наверное.

– Ты делаешь мне предложение? – заглянула она ему в глаза, беря коробочку аккуратно двумя пальчиками.

– Ну да…

Олеся открыла коробочку и какое-то время рассматривала кольцо.

– И я снова должна буду вернуться в твой дом?

– Однозначно, – растянулись в улыбке губы Артема. – И если ты сейчас же не приступишь к своим драникам, то я уволоку тебя в свою берлогу голодной. Но сначала скажи, что согласна и что любишь меня, – спохватился он.

– Однозначно! – обвила она руками его шею, зарываясь лицом ему в ключицу. – Мальвина любит Артемона, – снова хихикнула. – И я не ослица, понял! – снова посмотрела на него.

– Так и я не подлец, – поймал он ее губы своими и как можно дольше не выпускал из плена.

– Знаю, – счастливо отозвалась Олеся. – А теперь проваливай на свое место и дай мне пообедать спокойно.

– Ну и?.. Куда ты меня везешь? – сварливо поинтересовалась я.

– А ты угадай, – весело зыркнул на меня мой Артемон.

С самого утра предупредил, чтобы на вечер я ничего не планировала, что у него ко мне есть срочное дело. Я и отменила визит на работу, о котором договорилась с Кирой Юрьевной загодя. Правда, к вечеру меня сморило, как случалось со мной частенько в последнее время, и разбудил меня звонок мужа, а потом и его голос велел выходить через десять минут.

Мужа… Надо же, со дня нашей свадьбы уже прошло восемь месяцев, а я все еще временами ловила себя на мысли, что не верю в собственное счастье. Артем мой муж, я его жена. Еще и в домохозяйку превратилась с недавних пор, чему он только радовался. Но ведь и меня все устраивало, и могла ли я подумать раньше, что с таким рвением буду вести домашнее хозяйство и ждать мужа с работы. Не сомневалась, что на долго меня не хватит, но пока и выбора другого не было.

– Похоже… Ой! Ты что, везешь меня в Нагорно-овражный? – осенило меня.

– Умница-девочка, – довольно отозвался Артем.

– С ума сошел?! – возмущенно уставилась я на него, прижимая руки к животу. – Меня же растрясет на этих ухабах, а рожать мне еще рано.

Да-да, я была на седьмом месяце беременности, и в это тоже пока еще плохо верила, даже несмотря на страшный токсикоз, что преследовал меня в первом триместре. Все равно не могла поверить, что во мне зреет новая жизнь, и совсем скоро нас уже станет на одного человечка больше.

– Обижаешь, женушка. Туда теперь ведет знаешь какая дорога? С немецкими автобанами запросто может посоревноваться. Домчу тебя в считанные минуты. Ну а дальше прогуляемся пешочком, тебе полезно, – подмигнул мне Артем.

И я ему поверила сразу же, потому что дала себе слово больше никогда не сомневаться в этом человеке. Однажды я была к нему очень несправедлива, и этот раз должен стать единственным и последним – такое я дала себе слово.

Дорогу он и правда проложил к деревне шикарную – ровную, широкую, со всеми положенными разметкой и знаками. Ну а сразу за лесочком Артем на руках меня вынес из машины и поставил на твердую землю. Дай ему волю, он бы и по дому носил меня исключительно на руках. К слову, муж меня слишком сильно баловал и потакал почти всем моим желаниям. Я ему пророчила через пару лет превратиться в капризную и избалованную женушку, но в глубине души млела от удовольствия, чего уж там.