Совершенно очевидно, он пытается меня спровадить. Не доверяет Хавьеру?

— Капитан! Что делать с вредителями? — спросил Сенг, возникший из ниоткуда.

— Вредителями? — переспросила я, но Асфар и матрос бросили на меня быстрый взгляд и отвернулись.

— Где они сейчас?

— Заперли в подсобке. Пытались убить команду и поджечь корабль.

Это люди Люнь Цзиня. Он же перед смертью говорил, что отнимет у Асфара все…

— Отплывем и скинем за борт. Пусть доплывают до берега сами. Ван Дзяо с ними сам разберется.

Я благоразумно промолчала, и так капитан сейчас необычайно щедр, мог бы скормить вредителей своим матросам…

— На горизонте Месть Элизабет! — крикнул матрос, сидящий где-то высоко на мачте.

— Уходим.

Одного слова хватило, чтоб все вокруг начали бегать, занимая свои позиции и выполняя необходимую работу.

— Гард, проведи Саенту в каюту.

Через секунду Асфар уже скрылся в рубке, раздавая указания в переговорную трубку на все этажи корабля.

Гард оттеснил Хавьера и увлек меня вниз по лестнице.

— На палубу пока не поднимайся, посиди лучше в каюте. Скорее всего будем использовать плавники, так что за что-нибудь держись.

— Они не догонят нас?

Гард обернулся, чтоб успокаивающе улыбнуться.

— Это вряд ли. Наша малышка слишком быстра. — мы дошли до каюты капитана и вместе зашли внутрь. — Если почувствуешь толчки, будто корабль начало встряхивать — нас берут на абордаж. Постарайся спрятаться.

Гард уже хотел уходить, но вдруг развернулся, приободряющее кивая.

— Мы хоть немного развеялись, правда? Невыносимо сидеть безвылазно в четырех стенах, так что выше нос, займись делом, разбери свои новые шмотки.

Мы взглянули на мою кровать, которая была завалена разноцветными свертками и пакетами.

— Про четыре стены, это же ты Амину имел ввиду?

— Ну… Не совсем, но идею ты поняла, не вешай нос.

— Почему она вообще сидит в трюме? Асфар мог бы поселить ее в своей каюте… — заметила я, понимая, что Гарду нужно бежать наверх, но мой рот уже говорил и не мог остановиться.

— Асфар разделяет женщин и свою работу на корабле. Ты первая, кого он пустил на борт, не запрятав при этом в трюм.

— И она согласилась безвылазно сидеть там в темноте, среди бессознательных тел, ожидая его визитов? — удивленно переспросила я.

— Ты не знаешь ее, она просто помешанная. — Гард неодобрительно цокнул языком. — Это она умоляла взять ее с собой. Асфар не хотел лишних проблем, которые она может создать, но в это плавание она сама пробралась в трюм. Вышвырнуть за борт он ее так и не смог…

— Должно быть она его очень любит…

— Там нет любви, там больное помешательство. Держись от нее подальше, Саента. Пока она в трюме — она не доберется до тебя, но к ней лучше не соваться. Так что в случае чего, прячься в грузовом отсеке.

— Зачем ей добираться до меня?

— Только слепой дурак не заметит заинтересованность Асфара. — Гард снисходительно поднял бровь. — Ты первая, кого он так рвется защищать.

— Он постоянно мне угрожает. — прошипела я, невольно ощущая радость от слов Гарда.

Да что со мной? Неужели он мне начал нравиться?

— Что ты знаешь о любви, киса?

— Что помешает ей выйти на палубу? — вопросом на вопрос ответила я.

— Асфар сказал ей, что, если она покинет трюм и решит прогуляться — он оторвет ей голову. Она жива, лишь потому что безвылазно сидит там… Думаю, это первое и последнее плавание Амины с нами.

— Как жестоко…

— Это она бегает за ним, а не наоборот. Он лишь берет предложенное, ведь она добровольно отдает свою кровь и себя.

— Все равно жестоко… — не согласилась я, но на глупом сердце стало теплее.

Гард пожал плечами. — У нее нет выбора. Она сможет быть с Асфаром только на его условиях… И то, похоже, к он к Амине больше ходить не будет.

Его усмешку не мог увидеть только слепой. За Гардом захлопнулась дверь, и Мэри с громким скрежетом дрогнула.

Глава 38

Глава 38.

Плавники с гудящим звоном заработали, и корабль ощутимо рванул вперед. Только бы не нагнали…

Я плюхнулась на кровать прямо на платья, в ужасе уставившись на свои дрожащие руки. Мерить платья сейчас я бы не смогла даже под дулом пистолета. Забравшись под одеяло, скинув вещи на пол, я плотно закрыла веки, чувствуя себя очень уставшей. Не смотря на жуткий стресс мне удалось очень быстро заснуть.

Мне снились воспоминания с далекого детства.

Я была ребенком, когда упала с лошади и получила травму ног. Мне было десять лет, когда я увела с конюшни любимую Астру и мы поехали кататься на берег океана. Кобылица споткнулась о корягу, которую в неподходящий момент накрыло пенистой волной, и мы кубарем рухнули на берег. Астра упала на бок прямо на ту самую острую корягу, и рядом с нами море окрашивалось в красную пену. Мои ножки сильно болели, и я кричала, задыхаясь от боли. Мы обе выли до тех пор, пока нас не нашел мой дядя Мирон. Он забил тревогу, когда я не явилась к ужину и со слугами они отправились на поиски.

Дядя Мирон гладил меня по голове и прижимал руки к туловищу, пока мои ноги вытаскивали из-под Астры. Потом там же на берегу какие-то люди бинтовали мои изрезанные ноги, а я видела лишь мертвую Астру, чья морда по самые уши скрывалась в красной воде.

С тех пор я перестала бегать к манящему меня виду океана, и каталась на лошадях только по окрестностям и лесу.

Я вздрогнула и открыла глаза, не сразу ощутив на своей щеке слезы и чужой палец, собирающий соленую влагу.

— Асфар? — хрипло прошептала я, приподнимаясь на локтях.

— Что тебе снилось? — вдруг серьезно поинтересовался мужчина, сидящий на краешке моей кровати. Как давно он тут сидит?

— Мне снилось детство. — я глубоко вздохнула, прикрывая глаза. За панорамным окном было темно, а в каюте теплым желтым светом горели солнечные кристаллы.

— Почему плакала? Детство у богатой маленькой графини должно было быть счастливым.

— Наверное так и есть. Но снился мне один из самых страшных моментов в моей жизни. — я подтянула одеяло до подбородка и перевернулась на бок, свернувшись калачиком.

— Расскажи. — тихо попросил Асфар, не разрывая зрительного контакта.

Не понимаю, отчего я разоткровенничалась, но его тихая просьба все решила за меня. Я рассказала ему все.

Он оказался хорошим слушателем, ни разу не перебил и ничего не спросил. Асфар уперся локтями о свои колени и, сцепив руки в замок, замер, пока я рассказывала ему