из красного кирпича заросли мхом и лишайниками, пробивавшимися из щелей. Иви обошла домик, чтобы понять, каких он размеров. Справа за углом она наткнулась на кучу стройматериалов: там были доски, шланг, пила, четырехзубые вилы, кувалда, пластиковое ведро, метла, рабочие рукавицы, тачка – все свалено к стене. Рядом валялось несколько мотков проволоки, алюминиевой и из нержавеющей стали. Высоко над ее головой находилось два окна, видимо, недавно замененных. Иви подтащила к ним торчавший поблизости выкорчеванный пень и встала на него. Но ничего не увидела, потому что изнутри окна были оклеены черной пленкой. Свет через нее не проникал.

Машины поблизости не было, никаких признаков активности она не заметила. Дверь оказалась заперта. Иви пожалела, что не умеет вскрывать замки с помощью шпилек. Она вернулась за угол, взяла из кучи молоток, залезла на пень и, не колеблясь, ударила по стеклу.

Раз, другой, третий, четвертый… Отдача была сильной, но стекло не поддавалось. Иви закусила нижнюю губу и оглядела инструменты на земле. Приказала себе думать.

Внезапно ее глаза заблестели. Спрыгнув вниз, Иви схватила строительный пистолет, потом побежала за шлангом, валявшимся на земле, словно толстая змея, нажала на ручку, и из шланга мощной струей ударила вода. Девушка снова забралась на пень, сделала вдох, подняла свою «волшебную палочку» и направила на стекло.

Во все стороны посыпались брызги, по стеклу побежали трещины, она услышала хлопок. Иви улыбнулась, взялась за шланг и направила струю воды в центр трещин.

Окно покрылось кружевным узором. Она еще раз ударила по нему, продавливая стекло внутрь; расчистила острые зеленые осколки по краям, бросила шланг и пистолет на землю. Натянула рукава пониже, схватилась за край рамы, подтянулась и полезла в комнату. Чуть не застряла на полпути, но все-таки сумела забраться, цепляясь за верхнюю перекладину. Та была узкой, и держаться приходилось первыми двумя фалангами пальцев. Иви хотела медленно спуститься на пол, но пальцы соскользнули, и она упала. Негромко вскрикнув, схватилась за щиколотку. Правая нога приняла на себя бо́льшую часть веса и подвернулась. Кажется, был слышен щелчок вывихнутого сустава.

Сморщившись, Иви медленно села. Потом откинулась назад, хватая ртом воздух.

«Дыши!»

Она сделала несколько глубоких вдохов, чтобы прийти в себя. Надо попытаться вправить вывих. Иви схватилась одной рукой за пятку, другой – за пальцы и сильно дернула. Дыхание стало коротким и поверхностным, она вся покрылась холодным потом, но заставила себя дернуть еще раз. Потом порвала нижнюю майку на влажные полосы и обмотала ими ногу насколько смогла плотно. Иви знала, что от такой импровизированной повязки толку будет немного, но также знала, что у нее нет времени сидеть тут и жалеть себя. Стараясь опираться на левую ногу, она потихоньку поднялась. Ее тут же зашатало. Правую щиколотку словно кололо иголками и било током. Закусив губу, Иви двинулась вперед, подволакивая ногу, словно монстр в фильме ужасов.

Планировка домика была самой простой: гостиная, спальня и ванная. Гостиная была обставлена скромно; да и домик в целом напоминал не семейное поместье, а горный приют, в спешке покинутый гостями. Диван заменяли несколько стульев, составленных вместе. На столе Иви увидела чайный прибор, на полках – несколько книг и журналов. Буфет заметно повредила вода.

Кухня оказалась аккуратной и чистой. Газовая плита была тщательно вымыта. В шкафчике хранилось все необходимое – соль, соевый соус, растительное масло, сахар, специи; холодильник и морозилка были наполнены продуктами. Иви по одному стала выдвигать ящики, но ничего необычного не обнаружила – только кухонные принадлежности, расставленные и разложенные по местам.

Она развернулась и направилась в спальню. Дверь была приоткрыта. Иви толкнула ее и вошла. Спальня была куда просторней гостиной, с двуспальной кроватью по центру стены. У противоположной стены стоял длинный стол, а по бокам от него – два шкафа из темного дерева. На столе Иви увидела тест-полоски для духов, чашки Петри, ароматические свечи и флаконы. Шестьдесят или семьдесят флаконов из коричневого стекла с прозрачной жидкостью внутри были расставлены аккуратными рядами, каждый подписан на итальянском или на немецком, так что подписей Иви не поняла. Она взяла один, отвинтила пробку и уже собиралась понюхать, когда ее рука замерла в воздухе.

В мозг поступил новый сигнал, и кровь стремительно побежала по телу.

Ее нос включился буквально через секунду после того, как она оказалась в спальне.

* * *

Ужас и экстаз находились от нее на расстоянии вытянутой руки. Иви не сразу смогла отличить одно от другого. Ощущение понравилось ей – как будто она вот-вот взорвется. Иви трепетала в предвкушении игры в кошки-мышки с невидимым противником, от возможности внезапного нападения, потому что тогда она сможет укусить в ответ. Какое счастье снова чувствовать запах! Он – ее патологическое пристрастие. Может, именно поэтому она провоцировала Чэн Чуньчиня, поэтому поссорилась с Ховардом. Ну или она просто сука…

В спальне мешались между собой запахи слез, мочи, дерьма и страха, выходившие за пределы обычной злобы или скорби. Иви анализировала их по одному, стараясь проследить источник каждого. Она медленно опустилась на колени возле кровати, положила руки на покрывало и зарылась в него лицом.

За каждым запахом стояла история. Истории были из тех, что полиция любит больше всего.

Она смяла пальцами черную хлопковую простыню, потом разгладила складки. Края были потрепанными; к ткани прицепились чьи-то волоски. На простыне остались пятна спермы, дерьма и мочи. Каждое из них издавало собственный отвратительный душок. Иви нахмурилась, подавляя рвотный рефлекс. Еще там был пот – по меньшей мере четырех человек, но доминировал один. Этот запах был крепче, насыщенней и темнее, чем все остальные. Наверное, запах Пола. Она легко различила его одеколон с вербеной, лавандой и пачули. И цитрусовое мыло.

Кисло-соленый запах семени был особенно крепким, даже пронзительным. В целом он казался многослойным, каким-то археологическим, уходящим в самые глубины матраса. В ее голове этот запах трансформировался в человеческую голограмму. Вот почему Пол не хотел стирать простыни. Даже когда рядом никого не было, он не чувствовал себя в одиночестве, лежа на кровати.

Но ни единого следа Ханса.

Иви сконцентрировалась на своем обонянии – снова ничего. Она еще раз помяла простыни, пошевелила их – нет. Как собака, подергала ноздрями. Должно быть еще что-то! Иви закусила нижнюю губу, с трудом поднялась, подошла к столу и открыла еще один флакон. Запах был освежающий и успокаивающий. Она уловила нотки стирального порошка, кондиционера для белья, детской присыпки… сплошь детство и солнечный свет. Подлинное очарование. Запах легко втекал ей в нос, внушая ложное чувство