Дойдя до вертолетной площадки, Диана развернулась и пошла в обратную сторону, не обращая внимания на силуэт коменданта, замаячивший перед ближней казармой.

Для Киры, как и для любого нормального российского гражданина советского разлива, было бы логичней обратиться в свою контрразведку, туда принести найденную карту отца. Такое поведение гораздо больше подходило к образу неплохо образованной, но ничем не примечательной девушки, ни разу в жизни не совершавшей ничего запретного, не считая утраты девственности вне брака. Если бы карта, перед тем как попасть к французам, побывала у русских, было бы понятно, почему она не вывела к месторождению. Тщательно переделать карту, не оставив видимых следов, под силу могущественному государству, располагающему всеми современными технологиями.

Но тщательная и всесторонняя проверка не выявила подтверждающих обман фактов, а без них вся цепь приведенных аргументов не представляла практической ценности. Размышления, логика, доводы – все это хорошо для детективных романов. Шерлок Холмс блестяще раскрывал преступления, но то были книжные преступления. На самом деле, кроме логики и умозаключений, у великого сыщика не было ничего – никакой доказательной базы, без которой невозможно разоблачение преступника. Ни один из судов присяжных не осудил бы ни профессора Мориарти, ни Джека Стэплтона, племянника сэра Баскервиля, который с помощью намазанной фосфором собаки лишил дядюшку жизни. Нужны доказательства. И не только для суда. Они нужны и для оперативной работы. На основании одних лишь логических построений нельзя поднимать волну и добиваться проверки многократно проверенного лица!

Она дошла до коттеджа и села на ступеньку крыльца. Свадьба… Все Золушки мечтают о свадьбе с прекрасным принцем…

«И они не думают о том, что могут перейти кому-нибудь дорогу…» – мстительно подумала она, но тут же одернула себя – это к делу не относится. А вот свадьба – относится!

Диана, наконец, поняла, что именно не дает ей покоя. Все действия Киры с начала разработки были тщательно проверены, рассмотрены под микроскопом и разложены по полочкам. Она не имела никаких связей с властями, ее жизнь протекала в двух сферах: работа-дом, дом-работа. И у неё не было времени и возможности войти в контакт с русской контрразведкой. Ведь сотрудники Фуке проверили каждый день, каждый час ее жизни!

Кроме… Кроме одного периода! С момента, когда Кира нашла карту, и до дня, когда Жак увез ее в Париж играть свадьбу. Сколько длился этот период? Если верить ей самой, она сразу позвонила Жаку, и тот немедленно прилетел на крыльях любви… Значит, несколько дней, неделя? За это время ни с контрразведкой не снюхаешься, ни карту не подделаешь. Но сказала ли она правду? DRM, как и любая спецслужба мира не полагается на показания одного источника, Тем более если источник – заинтересованное лицо, фигурант оперативной разработки! И, тем не менее, этот важный период остался в тени и его надо «осветить»…

Диана встала, поймала взглядом поблескивающие окуляры бинокля, в который её разглядывал дежурный по КПП, и послала ему воздушный поцелуй. Все равно лица он рассмотреть не может, пусть хоть этому жесту порадуется…

В ворота въезжали автобусы с отпрыгавшими курсантами. Ей пора заходить в дом. Но настроение было хорошим: сегодня у нее есть важная работа, которая займет большую часть вечера. Надо написать полковнику Кассе подробный и обоснованный рапорт!

– Так нельзя! Вы должны заботиться о живой природе и беречь ее! – Клемент Петерс кричал на Бонгани так, что обрывки разорванных гулом мотора фраз доносились до Киры. Контрольный комиссар обнаружил двух убитых обезьян, которых никто не потрудился замаскировать, и не только утратил обычную невозмутимость, но пришел в ярость, угрожая написать докладную в ООН. Хорошо, что он не увидел десяток трупов юка-юка – тогда его реакцию было бы вообще невозможно представить. Бонгани покаянно кивал головой, а Кира злорадно подумала: «Надо было тебе ночевать в лагере, тогда бы по-другому оценил здешнюю «живую природу». Склонившись к иллюминатору, Кира рассматривала торчащую вдалеке чёрную скалу, очертаниями напоминавшую заводскую трубу. Она слабо разбиралась в картах – и уж тем более в геологических. Но запомнила, как отец несколько раз рассказывал ей о естественной «трубе». С ней связано что-то важное. И чёрная скала – единственное место на карте отца, координаты которого не подверглись смещению и соответствуют реальным. Но что важное с ней связано?! Увы, в голову ничего не приходило.

Скала постепенно пропала из поля зрения. Вертолёт заложил вираж, и Кира увидела внизу вытянутые вдоль реки луга, по которым рассыпались стада игрушечных коров. Возле коров виднелись крошечные человеческие фигурки, помахивающие копьями, размером со спичку.

За поляной показались круглые остроконечные крыши, крытые высохшими пальмовыми ветвями. От кромки леса до селения простиралась извилистая песчаная балка с пологими берегами – пересохший на время летней засухи рукав Кванзы. Ступенчатый ландшафт в сочетании с зыбким солнечным маревом создавали любопытный оптический эффект: изумрудный травянистый склон с постройками и людьми будто парил над желтоватыми уступами сухого русла. Казалось, в случае опасности деревня буру может стронуться с места и уплыть в сторону горизонта, оставив после себя лишь плотные клубы пыли.

Вертолет несколько раз облетел деревню, которая оказалась необычной. Хижины располагались не хаотично, как всегда в лесных поселениях, а концентрическими кругами вокруг просторной круглой площади с чем-то, напоминающим памятник, посередине. По окраинам, почти вплотную друг к другу, симметрично располагались загоны для скота, которые окружали деревню как крепостная стена. В промежутках между загонами были возведены заостренные частоколы, в одном месте имелись ворота. Казалось, это не поселение лесных людей, а средневековая крепость!

– Это я! – крикнул Рафаил, перекрикивая шум двигателя. – Я все так построил! На нас было трудно напасть! И никто не нападал, даже юка-юка!

Бывший легионер и бывший предводитель племени буру преобразился: в глазах появился властный огонь, спина выпрямилась, плечи расправились.

Бонгани отдал команду и вертолёт, клюнув носом, начал снижаться. Внизу было много народа. Все, кто рассыпался по утоптанному выжженному солнцем пятачку земли, смотрели, задрав головы, как стальная машина приближается, обдавая их нарастающим грохотом и воздушными струями. Развернувшись на месте, вертолёт завис над площадкой перед «памятником» и начал опускаться, взметая под собой клубы белёсой пыли. Буру отступили к хижинам, уступая место бесцеремонной железной птице. Шасси вертолета мягко коснулись земли, шум двигателей затих, винты по инерции вращались, но люк уже распахнулся, и наружу выглянули стволы автоматов.

Впрочем, местные жители, хотя и были вооружены копьями, спокойно рассматривали винтокрылую машину, не производя никаких протестующих действий. Однако и радостного гостеприимства не демонстрировали.

– Нам говорили, что они мирные, – обратился Жак к Бонгани.

– Чаще всего да, – с некоторой ленцой ответил тот. – Но возможно, они обижены после нашего прошлого визита…