Увильнув от атаки, нанесла режущий удар родовым клинком, располосовав колыхавшийся, словно опара, бок монстра. Толку от выпада чуть: зияющее отверстие раны затянулось, прежде чем я успела моргнуть.

Адово творение, неуклюже развернувшись, дохнуло миазмами испарений ещё раз: слишком медленно, но рано или поздно потеряю концентрацию и попаду под аннигилятор. Пространство для манёвра невелико, а бежать вообще некуда. Каменный мешок — как есть.

Трещину, из которой я выползла, затянуло камнем, а других проходов не видать. Похоже, мы с Булей обмишурились в выборе пути, угодив прямиком в капкан, из которого нет выхода, или же есть, но только через хладный труп змееголовца, коего не так-то легко убить, как могло показаться в начале стычки.

Просчитывая варианты, походя испробовала почти весь арсенал, что у меня был. Демоническая защита легко парировала атаки тленом, хаосом и даже плазмой сырой силы. Некромантию применять не стала, ибо в душе не… как ею пользоваться. О пробое и речи не шло: магия пустоты в замкнутых пространствах — гарантированная погибель. Оставалась надежда на ведьмину кровь. Ежели и это не поможет, то хоть ложись да помирай.

Не снимая наручи, создала в руках по кровавой сфере — в пол-литра каждая. В теории этого объёма должно хватить, чтобы воплотить задумку в жизнь, а как на практике выйдет — будем посмотреть.

Готовый шаблон из мелкоячеистой сети опустился на демона, целиком покрыв неуклюжую гору плоти. Мысленный посыл — и конструкт сжался вдвое. Раздался треск, во все стороны полыхнуло зеленью — щит монстра держал давление магии крови, но, заметив, как миллиметр за миллиметром просаживается защита, подлила в заклинание щедрую порцию сырой силы.

Жахнуло так, что, несмотря на акустические фильтры, садануло по перепонкам колокольным набатом. Отмахнувшись от лёгкой контузии, ударила второй сферой в образовавшуюся брешь. Кровавый шар, легко пробив податливую плоть, увяз где-то в безразмерной утробе. Щелчок пальцами — и прямо в многотонной туше зародился небольшой конус из кристаллизованного абразива. Каким бы крепким ни казался постоянно регенерирующий змееголовец, но против физики не попрёшь. Кристаллы, что по шкале Мооса где-то за сотню, перемололи плотоядный мешок в труху, а труху распылили на мельчайшие фракции. Не дожидаясь у моря погоды, встала по центру грота, широко расставив ноги.

«Железная Дева» по ТТХ держала двадцать пять тысяч градусов, температура первостихии значимо выше, но чем чёрт не шутит. Сопливый налёт на полу, стенах и пещерном своде начал стекаться ручейками живой протоплазмы, формируя небольшую лужицу. Ещё немного, и змееголовец воскреснет, пора с ним кончать!

— Сжечь ересь на праведном костре инквизиции! — заорала я во всё горло, щёлкая перстами.

В ладони, вопреки ожиданиям, вместо небесно-голубой высокотемпературной плазменной сферы возникло эфемерное чёрное пламя. Холодное, будто глубокий космос, и опасное даже на вид. «Праведный пламень», — подсказало око Одина, но я уже и сама поняла, что обронённое невзначай слово пробудило из небытия нечто невообразимо древнее и могучее.

Реликт не причинил никакого вреда, а значит, им можно управлять. Как только я об этом подумала, сгусток призрачно полыхнул и втянулся в подушечки пальцев прямо через металл перчатки. Опасливо заозиравшись по сторонам в поисках протоплазмы, ничего не обнаружила. Вообще ничего, даже намёка на плоть. Кругом девственно-чистый камень, будто и не было змееголовца, а всё происшедшее померещилось.

— Во имя инквизиции! — пафосно вскричала я, выставив руку вперёд, ожидая узреть на длани реликтовый пламень.

Хрен там плавал. Добро хоть, никто не видел моего обсёра. Конфузливо спрятав конечность за спину, тряхнула головой, изгоняя неловкость. Тоже мне — владыка первородного огня! Ведь ежу понятно, что эта чудная штука — не оружие, а рабочий инструмент палача. Именем инквизитора приговорила демона к смерти и сама же привела приговор в исполнение. Ничего личного, я просто-напросто хотела пройти на пятый уровень, а поганая сущность встала на пути.

Вознамерилась было подойти к противоположной стене грота и пошарить на предмет сокрытого хода, как заметила в трещинке между каменных плит нечто инородное. Присев, ковырнула ногтем и вытащила на свет божий белёсый огрызок.

«Пространственный мел», — тут же подкинул подсказку артефактный глаз. Действительно, мел — обыкновенный, ничем не примечательный белый брусочек, с фалангу указательного пальца размером, смущало лишь слово «пространственный». Нацарапав на каменном полу чёрточку, застыла в ожидании. Секунда, другая — и камень под ногами разошёлся в стороны на добрые полметра, а из образовавшейся дыры пахнуло таким нестерпимым жаром, что интерфейс брони разразился алармами критических предупреждений.

Отпрыгнув назад от греха подальше, дождалась, пока брешь затянется. Надеюсь, это был не пятый, шестой или седьмой уровень, иначе мне труба: «Железная Дева» не сдюжит эдакой температуры, ауры, возможно, продержатся дольше, но всему есть предел. Я в пекло не полезу ни за какие барыши!

Подступив к ровному участку стены, провела вертикальную полосу, фактически без остатка израсходовав мелок. Судя по всему, он представлял собой разовый артефакт. Мне, в принципе, больше и не надо: не шибко-то я доверяю пространственным аномалиям — мало ли куда кривая выбросит при переходе между слоями реальности.

Брешь стремительно расползалась, будто опасной бритвой по старой газете чиркнули. На этот раз обошлось без адова пламени. Из проёма лился свет — ненормально обычный свет шестидесятиваттной лампочки. Задаваться вопросом, откуда взялась лампочка в царстве мёртвых, времени не было: проход между пластами начал затягиваться. Не раздумывая боле, ринулась вперёд, ныряя рыбкой в брешь.

Страшный удар взболтал мозг, я внезапно для себя взвизгнула фальцетом от резкой, невыносимой боли. Пощупав набухающую шишку на лбу, протёрла кулачками глазницы, в попытке отделаться от багровых кругов. Кажись, сотрясение или закрытая черепно-мозговая. Ничего, бывало и хуже, регенерация справится за несколько минут.

Вопреки ожиданиям боль не прошла, а вот кровавая пелена спала, и я во все глаза уставилась на чугунный радиатор системы отопления. Обычный такой — гармошкой, крашенный-перекрашенный, до боли знакомый. И что бы это значило? Перевела взгляд на острые угловатые коленки, затем на белые носочки с розовыми бегемотиками, подивилась на детские ручонки, пальчики с обкусанными ноготками. Чуть задержалась на застиранном голубеньком сарафане и, наконец, заметила две рыжие кургузые косички, перехваченные махровыми резиночками.

— Мара, паскуда! Семь кусков говна тебе в ухо! — просипела я пришибленно, хватаясь за грудь, которой и не пахло, если не считать подростковых пупырей.

— Доча, ты с кем там бакланишь? — ввалившись на кухню, пьяно пробубнил отец и, не дожидаясь ответа, сунул мне под нос коробку из-под телевизора. —