проводил домой. Мы расстались налегке. Больше не говорили, но душу я облегчила. Дома поговорила с мамой, сказала, что с утра приеду. И спать легла, да в восемь вечера. Спала до утра. Мне это было нужно.

Потом завтрак и сборы. Пора начинать жить по-новому. Привыкать. В дверь осторожно постучали. Я оставила недопитый кофе и посмотрела в глазок. Никого. Открывать не стала. Кому надо снова постучит.

В гардеробной сняла с вешалки пальто, обула полусапожки и взяла сумочку. Пора доченьке в ритм входить. Еще пара недель такого расслабона и не заставлю в садик вернуться.

Чуть не споткнулась на выходе. На пороге лежал букет ярких розовых роз. Большой, но не настолько, чтобы выглядеть нелепо. У меня задрожали руки. Даже мысли не возникло, что это Ник прислал. Поддержать или просто в честь ночных откровений. Это почерк Романа. Рома, Рома, Роман – мужчина всей моей жизни… Был.

Я подняла цветы, понюхала по инерции и нащупала карточку:

Спустись вниз. Я ждал годовщины, но твои адвокаты слишком категоричны. Ключ в цветах. Люблю тебя…

Я нахмурилась и придирчиво осмотрела букет. Ничего не понимаю. Бумажный пакетик нашелся ближе к задней стенке. Вскрыла его – на руке оказались ключи со значком «Порше». У меня в горле пересохло, а сердце кульбит исполнило.

На ватных ногах спустилась и вышла во двор. Мне не нужно было думать, от какой машины ключ – голубой 911 «Порше», новенький и блестящий стоял прямо напротив моего подъезда. Я всего лишь однажды обмолвилась, в шутку даже, что хотела бы такой: яркий, быстрый, хулиганский.

Дворник удерживал еще один бумажный пакет. Подцепила его пальцами и достала. Внутри документы на машину, оформленные на мое имя. Чеки и дата оплаты. Сентябрь того года. Она таможню прошла только неделю назад… Вот Рома и предъявил крупную покупку. Семнадцать миллионов триста девяносто тысяч рублей. Я была ошеломлена. Даже не могла осознать: приятно ли мне или грустно? Просто шок.

Рома готовил подарок на нашу годовщину. Я ведь тоже кое-что купила, не настолько роскошное, но ему понравилось бы. В марте семь лет нашему союзу. Только вот нет больше его, семьи нет. Наших проблем не решить дорогими подарками и извинениями.

Стоит вернуть машину… Я сжала ключи и открыла водительскую дверь. Развод не повод для отказа потестить голубой девятьсот одиннадцатый, черт меня подери!

Глава 28

Наташа

– Вот это машинка… – выдохнула восхищенно, замирая у ворот дома отчима. На подъезде к Красногорску было свободно, и я решила разогнать девятьсот одиннадцатый. Это что-то нереальное! Грациозное быстрое животное, а не автомобиль! Урчало, когда нежно ласкала педаль и грозно рычало, когда утапливала в пол.

Конечно, мне было приятно, что Рома запомнил и исполнил желание. Я ведь не просила и не намекала, так, вскользь обронила, случайно увидев голубую молнию на Можайке. Думаю, его адвокаты связались с моими и сунули под нос подтверждающие покупку документы. Мои, конечно, проверят реальность дат, но сомневаюсь, что Рома велел провести покупку задним числом. Такую машину не купить за день, тем более сейчас, только предзаказ. Да, траты на ту семью уже не казались настолько запредельными. Нет, сумма не маленькая, но шокировала в разы меньше. Правда, это совсем не решало наших проблем. Это попытка увести их в сторону.

Для Ромы сделать роскошный подарок – не событие века. В этом плане он внимательный и щедрый. Никогда не забывал и не пропускал памятные даты, а на восьмое марта всегда с цветами и не только. Демьянов вообще хорошо считать умел, с умом вкладывал деньги и даже в казино не проигрывал. Рома феноменально запоминал карты. Андрей Иванович гордился способностью старшего сына фантастически обращаться с деньгами, а младшим за умение нестандартно мыслить. Артем был очень креативен. В студенческие годы именно он отвечал за все праздники, концерты, постановки. КВН, стендап, розыгрыши – придумать сценарий и исполнить, раз плюнуть! У Ромки с этим, наоборот, проблемы. Он всегда прет исключительно и только на танке. Он же Роман Демьянов, мало что ли?!

Мама встретила на пороге. Выглядела обеспокоенной.

– Ну как ты? – она обняла меня, в лицо всмотрелась, проверяя, не плакала ли.

– Нормально. Живая…

– А этот?

Рому мама отныне называла только так – этот. Она не жаловала изменников в принципе, а мужа единственной дочери… Демьянов теперь в черном списке.

– Ну как, – пожала плечами. – Не хочет разводиться. Ева где?

– Глеб с утра заехал. С Сергеем что-то решали. Евушку увидел и играть сел.

– Глеб? – неприятно удивилась, но скрыла. Его моя мама тоже не жаловала, но он сын Сергея Олеговича, поэтому не лезла с нравоучениями, хоть и жалела Таю. Не афишировала, конечно, потому что той точно это не нужно. Таисия выбрала эту жизнь и не хотела знать чужое мнение по поводу правильности ее проживания.

– Пойду к ней.

– Я чай поставлю, – кивнула мама.

Я пошла в комнату, которая по умолчанию считалась детской. Глеб действительно увлеченно возился с моей дочерью. У них с Таисией трое мальчиков: Вовка в институт поступил; Сергей – в десятом классе; Паше только девять. Глеб, когда встречались на семейных сборищах, умилялся и восхищался Евой. Заявлял, что хотел бы такую девочку. Мне это не нравилось. Но я вообще к нему предвзята.

У Ромы, кстати, такого не было: чужие дети для него – чужие дети. Обычные люди, только маленькие, иногда милые, иногда вредные, никаких показных восторгов. А вот своих он всегда хотел. Двоих как минимум. Что же, Рома добился своей цели. У него теперь двое детей, но насколько хорошим отцом он будет при имеющихся исходных? Ни туда и ни сюда. Полноценного отца ни у Евы, ни у этого Вани не будет. Я не утрировала, это факт проверенный тысячами разведенных женщин.

Ваня… Сын моего мужа. Бывшего уже. Практически. Мальчик, который так похож на него. Интересно, а мой сын, если бы смогла родить, взял бы от отца что-нибудь? Каким был бы наш общий мальчик? Насколько сильно любил бы его Рома, ведь его матерью была бы я?

Я верила Роме. Может, глупо это, но чувствовала, что любит меня. Но иногда одной любви недостаточно. Недостаточно, чтобы удержаться в рамках искренности, честности, верности. Недостаточно, чтобы простить все это. Хотя некоторые полагали, что только она, любовь, способна на великодушие прощения…

– О, наша мама пришла! – воскликнул Глеб и шутливо погнал ко мне хохочущую дочку. Еще в пижаме, растрепанная, такая очаровательная милашка.

– Мама, спясай!

Я