– Больно себе сделаешь, – предупредил Бабкин. – Недергайся.

Так они и дошли до темно-синего «БМВ», в котором виднелисьсилуэты двух людей.

– Может, я поведу? – собравшись с силами,поинтересовался Данила.

В ответ лишь коротко хмыкнули.

Когда Прохорова пихнули на заднее сиденье и он почти упалвозле светловолосого парня, зашипев от боли, «шкаф» наклонился к нему,невозмутимо сгреб обе его руки и защелкнул наручники на запястьях. Когда иоткуда он успел их достать, Данила даже не заметил.

– Разумно, – подал голос светловолосый. – Ну что,тронулись?

«БМВ» почти с места набрал скорость и пронесся мимоодинокого джипа Данилы Прохорова, брошенного у обочины.

Сегодня Кирилл попросил меня заехать за ним вечером и дажеприбавил: «Если у тебя нет других планов». У меня занятия в танцклубе, но яотменю их ради того, чтобы поужинать с собственным мужем. Кажется, он чувствуетсебя виноватым передо мной за то, что устроил в прошлый раз, и пытаетсязагладить вину так, как умеет. А мне почти смешно...

Скажу вам честно: я ужасно испугалась, когда меня обмоталивсеми этими проводами, а затем стали задавать вопросы. Но потом вспомнила словапапы, который говорит, что у меня математические мозги в романтической головке,и приказала себе собраться и не паниковать. В конце концов, не происходилоничего страшного, кроме того, что сама процедура до ужаса напоминала истязаниепсихически больного человека. Даже не знаю, почему мне так подумалось – насамом-то деле ничего особенно ужасного не совершалось.

Когда в голове у меня прозвучали папины слова, я сразууспокоилась, потому что поняла, о чем Кирилл будет меня спрашивать. Я стараюсьникогда не врать людям, разве что иногда позволяю себе кое о чем умалчивать, ив этот раз мое умалчивание сослужило мне плохую службу: я должна была раньшерассказать ему о Романе. Забавно звучит, правда? «Рассказать о Романе»... Ноникакого романа не было и быть не могло, потому что я не изменяю своему мужу,как бы наивно это ни звучало.

После допроса, который мне устроили Кирилл и его помощник,Роман пропал, и я думаю, что больше он не появится. Честно говоря, я переживаюза его судьбу. Может быть, даже сегодня вечером наберусь смелости и спрошу уКирилла, что с ним случилось, – я уверена, что он знает ответ.

Правда, мой муж такой злой последнее время, что лучше его нераздражать лишними вопросами. Я ужасно рада, что он доверяет мне, потому чтоиначе я не знала бы причины его дурного настроения и думала, что оно связано сомной... Но, к счастью, все обстоит иначе: дело в том, что у Кирилла все большепроблем в бизнесе, и они растут как снежный ком.

Мой муж говорит, что кто-то из его фирмы «сливает»информацию конкурентам. Вы удивитесь, если узнаете, какие сражения за рынокидут в сфере продаж мяса и полуфабрикатов из него. Как-то раз Кирилл,усмехаясь, сказал, что он – мясник высокого уровня: сам производит мясо насвоей птицефабрике, сам перерабатывает его и отправляет клиентам... А затемдобавил, что на одну улицу всегда хватало одного мясника, поэтому им сБаравичовым давным-давно тесно.

Я знаю о том, что происходит. Несколько крупных заказов ушлиу Кирилла из-под носа, а газеты по-прежнему обсасывают историю с порченыммясом, которое оказалось в куриных котлетах. Кто-то поддерживает их интерес,подбрасывает поленья в эту жадную топку, и нет ничего удивительного в том, чтомой муж в бешенстве. Несколько дней назад какое-то интернет-изданиеопубликовало явно заказную статью о том, что в цехах Кручинина ужасающаяантисанитария: крысы бегают по разделочным столам, поедают индюшатину икурятину и время от времени сваливаются в мясорубки. Если бы вы побывали вмясном цехе, то поняли бы, что это полная ерунда: свалиться в мясорубкуневозможно, не говоря о том, что там и нет мясорубок – есть большие серебристыеагрегаты, которые я называю автоклавами, и все они закрыты плотно прилегающимикрышками. Но большинство читателей не знает об этом и принимает на веру то, чтонаписано в желтом издании. Кирилл хотел подать на газету в суд, но Давид, егоправая рука, отсоветовал: сказал, что так они только привлекут ненужноевнимание к тому, что само забудется спустя неделю.

Его слова были бы справедливы, если бы не активность враговКирилла. Пока он пытается заткнуть течь в днище, тут же появляется новая, поправому борту, а затем ломается мачта, в парусе обнаруживается дыра, и всеповторяется заново. Со стороны может показаться, что все это – комариные укусы,и корабль может спокойно плыть дальше, латая пробоины по ходу движения, номне-то видно, что это не совсем так. И Кирилл тоже видит это. Его состояниепорой пугает меня: он впадает в ярость по любому пустяку, и смотрит на того,кто вывел его из себя, так, словно готовится перегрызть ему горло, –исподлобья, чуть вздернув верхнюю губу. В такие секунды в его глазах мневидится... нет, не поймите меня превратно, я вовсе не хочу назвать своего мужасумасшедшим!... но эта свирепая ярость... мне кажется, что ему самому онадоставляет удовольствие. Нет смысла скрывать, что Кирилл не особенно считаетсясо мной – думаю, вы и сами это прекрасно поняли... Он не находит нужнымсдерживаться в моем присутствии, и тогда я вижу вещи, которые меня пугают.

В последний раз это было связано с какой-то женщиной...Кажется, ее зовут Виктория. Поздно ночью Кириллу позвонил начальник его службыбезопасности, похожий на эскимоса, и о чем-то говорил с мужем около четвертичаса. Кирилл ушел в свой кабинет, а я сидела под дверью, подслушиваяразговор... Правда, мне достались одни междометия да мат, но кое-что менявсерьез озадачило.

– Она меня доведет, – сказал мой муж с угрозой, а потомначал говорить так тихо, что из-за прикрытой двери мне не удалось ничегоразобрать.

На цыпочках я убежала в постель, и когда Кирилл вернулся,сделала вид, что сплю. Я слышала, как он ходит по комнате, наливает что-то избара – должно быть, виски, – делает несколько глотков... И вдруг тишинупрорезал звук разбитого стекла.

Я подскочила. На белом ковре возле стены расплывалось буроепятно, вокруг валялись осколки. Муж стоял неподвижно возле столика и смотрелперед собой застывшим взглядом. Я видела такой взгляд у сильно пьяных людей –за секунду до того, как они падали лицом вниз.

– Кирилл, что случилось?!

– Ничего. Спи.

– Бокал разбился...

– Спи, я сказал!

– Хорошо...

Я привыкла не спорить с мужем, поэтому послушно опустилаголову на подушку. Мне было не видно, что делает Кирилл, я слышала толькотяжелое сопение, словно он подрался и теперь пытается отдышаться. Затемпослышались шаги – он дошел до стены, где валялись осколки, и там остановился.Некоторое время стояла тишина, и я решила, что он собирает стекло, как вдруграздался глухой удар – и сразу звук, похожий на глухое рычание. Еще удар – иснова рычание. И еще один...