Сам Крячко не особенно верил в жизненный позитив, хотя по натуре был бо́льшим оптимистом, чем его начальник. Не унывать, верить, что и это пройдет, что пробьемся, переборем и переживем. У Гурова же характер был сложнее. То ли эмоций добавляла жизнь с Марией Строевой, известной театральной актрисой, то ли это его врожденная черта. Он мог неожиданно замкнуться, стать молчуном, вынашивая какую-то очередную идею или разрешая сложную оперативную задачу, мог быть язвительным, даже занудливым, остро переживая какую-то неудачу. Но чего у полковника Гурова не отнять, так это то, что он в любом состоянии и в любом настроении был верным другом и умным матерым опером. Его работоспособность ни в коем случае не зависела от настроения.

Сегодня Гуров заявился на работу в половине восьмого, буркнул приветствие Крячко, проигнорировал необычно теплое и ласковое июньское солнце над крышами домов и сразу засел за компьютер. Он хмуро бросал взгляды на набираемый текст, на клавиатуру, откидывался на спинку кресла и смотрел в потолок, покусывая нижнюю губу.

— Лев Иванович, — во второй уже раз позвал Крячко от двери, — пошли, а то нарвешься. Орлов сегодня не в духе.

— Иди, иди, Стас, — махнул рукой Лев. — Я сейчас.

Крячко улыбнулся, пожал широкими плечами и вышел. В приемной генерала Орлова толпились офицеры в ожидании начала планерки. Когда их позвали, офицеры с шумом зашли в кабинет и стали рассаживаться по своим раз и навсегда заведенным местам за длинным столом. Орлов смотрел из-под бровей и барабанил пальцами по крышке стола. Наконец в кабинете воцарилась некая выжидательная тишина. Орлов задумчиво смотрел на пустое кресло, где недоставало Гурова, и молчал. Наконец он как бы очнулся и вопросительно глянул на Крячко. Тот улыбнулся извиняющейся улыбкой и кивнул. Мол, бежит Лев Иванович, уже бежит.

Гуров ворвался в кабинет, хлопнув дверью, бросил дежурные слова «разрешите» и «виноват» и прошел на свое место, поглаживая несколько листов бумаги с отпечатанным на принтере текстом и какими-то графиками и таблицами.

Начиналась утренняя планерка в Главном управлении уголовного розыска МВД. В силу своей специфики Главк не просто отвечал за работу территориальных органов по всей стране, не просто обязан был оказывать организационно-методическую помощь подразделениям. Главк в полной мере должен был курировать и непосредственно участвовать в оперативной работе. Особенно, когда это касалось особо тяжких преступлений, серийных преступлений, розыска различного рода маньяков, преступлений против представителей органов власти и многого-многого другого. Главк — это рука на пульсе криминальной ситуации в стране, это мозг и центральная нервная система.

И, как обычно, планерка начиналась со сводки за прошедшие сутки. Столько-то совершено по категориям и по регионам, столько-то раскрыто по горячим следам, что отмечалось положительно в плане организации взаимодействия структурных подразделений, а столько-то по агентурным данным, что поощрялось особо, как личная заслуга оперативного состава. Отдельно анализировалась информация по выявленным, разобщенным и ликвидированным ОПГ, а также ситуация в Москве и Московской области.

Орлов заметил настроение своего старого друга и лучшего сотрудника Главка. Он посматривал на Гурова, видел, как тот скептически усмехается в ответ на некоторые сообщения, иногда хмурится и качает головой. Что-то в этой голове сегодня было. Новое и важное. Орлов хорошо знал Гурова еще по совместной работе в МУРе. Не сразу тогда поладили молодой капитан Гуров и подполковник Орлов. А потом их отношения переросли в дружбу, которая длилась вот уже много-много лет, даже теперь, когда Орлов стал генералом и перетащил Гурова и Крячко к себе в Главк.

Это был полезный тандем: Гуров и Крячко. Два полковника дополняли друг друга, стимулировали друг друга, создавали атмосферу творчества, плодотворного анализа, незаурядной энергии. Станислав Крячко давно и сразу принял лидерство Гурова как должное и как естественное. Ему нравилось работать с Гуровым, нравилась сама работа, и он понимал свою незаменимость в этом тандеме.

Гуров был мозгом, генератором идей, ходячей аналитической лабораторией, Крячко же — настоящий опер, по-мужицки хитрый, кряжистый, хваткий в прямом и переносном смысле. Ходячая кладезь оперативного опыта и оперативной информации. Он помнил все и всех. Был вхож в любой кабинет, и не только своего министерства. Мог черта лысого достать и склонить в кратчайшие сроки к сотрудничеству. И при этом был незаменимым талантливым помощником, вторым человеком, но с какой огромной буквы!

Наконец Орлов не выдержал гуровской пантомимы и поинтересовался:

— У Льва Ивановича особое мнение? Я так понимаю, что касательно наркоканалов?

— Так точно, — пробурчал Гуров, не поднимая глаз. — Если позволите, я могу доложить, пока мы не ушли далеко от темы.

— Слушаем вас, — кивнул Орлов.

— За последние месяцы сводки по слабым наркотикам весьма однообразны. Ни для кого из присутствующих не секрет, что девяносто девять процентов пристрастившихся к употреблению марихуаны, гашиша и иного травяного зелья неизбежно переходят к употреблению сильных наркотиков, таких, как героин. Это ступень! Неизбежная и страшная. Это понимаем мы, это понимают наркодельцы, потому и процветает соответствующий бизнес. Извините за черный юмор, это как детско-юношеские спортивные школы, которые готовят претендентов для школ высшего спортивного мастерства.

— Все? — язвительно спросил Орлов.

— Что касается постановки проблемы, то все, — парировал Гуров. — А что касается коррупции, очковтирательства, системы отписок наверх — это наш фронт работы. Работа на местах ведется слабо, спустя рукава. Я уж далеко не хожу, но и в обозримом расстоянии от Москвы у нас дела идут из рук вон плохо. Я несколько дней анализировал данные по перемещению зелья, по вскрытым каналам и точкам распространения, по химическому составу. Выводы, товарищ генерал, я бы хотел доложить после планерки, чтобы не отрывать товарищей от работы. Речь идет о географической локализации источника.

— Хорошо, задержишься, — кивнул генерал.

Планерка закончилась, поручения розданы, замечания сделаны. Офицеры, шумно двигая кресла, покинули кабинет. Крячко откашлялся и развалился в кресле с видом хозяина.

— Наконец-то и я буду посвящен в святая святых, — важно произнес он, закатывая глаза к потолку. — Торжественный момент!

— Стас! — недовольно проговорил Гуров, наблюдая, как генерал пьет какую-то таблетку. — Стас… я был не готов. Нужно было все осмыслить, очертить, сформулировать. Что ты, в самом деле!

— Так, — прокашлялся Орлов и вернулся к столу для заседаний. — Давай, что ты там придумал.

— Петр, — Гуров очень многозначительно постучал костяшками пальцев по столу, — отнесись, пожалуйста, серьезно к тому, что я расскажу. Это не бзик, как думает Стас, и не приступ язвы желудка. Кстати, что с тобой сегодня? И вид не очень, и таблеточки.

— Изжога, — скривился Орлов. — Всего лишь изжога, но причины бывают разные. В данном случае они внешние. Опять в нашей конторе полетели головы с большими звездами на плечах. И теперь верховное руководство на всех уровнях активно прикрывает собственные задницы чугунными сковородками, подставляя направо и налево ближнего своего и дальнего тоже.