– Все видели временный лагерь пленных?.. Скоро их пора кормить, а сюда доставлять еду затруднительно.

Командир тяжелых пехотинцев, немолодой уже воин, спросил:

– Придется их перегонять ближе к городам?

– Придется, – согласился я. – И делать это предстоит вам. Благородные рыцари, понятно, не возьмутся за конвоирование пленных… Вам нужно отвести их в стационарный лагерь… он вблизи Большого Хребта, только вдали от дорог. Поведете не всех, а небольшими группами. Скажем, по пятьсот или тысяче человек.

Они переглянулись, тот же командир ратников сказал понимающе:

– Да, большую толпу охранять в дороге совсем трудно.

– Могут разбежаться, – добавил глава арбалетчиков.

Старший над лучниками уточнил:

– Ваша светлость… а где этот лагерь, чтоб точнее?

Я посмотрел на него в упор.

– Какая разница?.. Все равно до него не дойдете. По дороге пленные сделают попытку взбунтоваться, но вы ее пресечете, и они все погибнут… Кстати, драгоценности, что на них, – ваши.

Он охнул, но глаза загорелись, уже видели в ушах пиратов дорогие серьги, а на пальцах кольца. Остальные задвигались, начали переглядываться.

– Ваша светлость, – произнес командир панцирной пехоты.

– Что-то непонятно? – спросил я строго.

Он вздрогнул, выпрямился.

– Все будет исполнено в точности, ваша светлость!

Я кивнул:

– Вот и хорошо. Мне и надо, чтобы все мои мудрые и гуманные приказы исполнялись в точности и быстро. Мы строим великое Царство Божье на земле, где будут только гуманизм, человеколюбие и справедливость!.. Но сперва нужно очистить площадку, что вы и сделаете.

Он поклонился, лицо ошарашенное.

– Позвольте исполнять, ваша светлость?

– Исполняйте, – велел я. – И помните, в нашем гуманном мире нет места рабам и угнетенным!

Он заверил, отступая и снова кланяясь:

– Не будет, ваша светлость! Ни одного не оставим.

Из лагеря пленных отправляли все-таки большими группами, потому что пираты осмелели и начали орать, что целый день во рту крошки не было, а морить голодом – не по-рыцарски, и вообще так благородные люди не поступают…

Сэр Растер сказал со злостью:

– Ишь, рвань поганая, какие слова знает!.. Они с нами по-разбойничьи, а мы должны по-рыцарски?

Я ответил скорбно:

– Увы, должны. Не можем же мы уподобляться им? Иначе и сами станем такими же. Ответим на их жестокую звериность нашим кротким милосердием, гуманностью и человеколюбием!..

Он вздохнул.

– Да-да, понимаю. Мы победили, должны быть великодушными.

Я сказал совсем кротко:

– И прощать, как велел нам Христос.

Он перекрестился.

– Аминь.

Я сказал ему в спину:

– Можете передать им, что покормят в дороге. Дескать, уже едет навстречу обоз с продуктами.

Он вздохнул.

– Добрый вы у нас, ваша светлость!.. Я бы их голодными до завтра продержал.

Очередному отряду конвоя я показал на карте место, где пока нет ни городов, ни сел.

– Поедете сюда, поняли?

Один, самый шустрый, поинтересовался:

– А можно вот сюда?.. И ближе, и дорога лучше…

Я покачал головой:

– Туда нельзя, там все поле… занято. И вон туда нельзя. И туда… Нужно вести так, чтобы не видели… предыдущих результатов подавления бунтов конвоируемых. Вообще-то далеко уходить не стоит, но и слишком близко нельзя, еще остается две-три группы, им тоже нужно место.

Командир отряда сказал глубокомысленно:

– Ну, последний вести не обязательно. Можно покормить… и прямо здесь.

– Верно мыслишь, – сказал я одобрительно. – Все, выполняйте!

Барон Альбрехт подошел, послушал, аристократический нос сморщился в гармошку.

– А надо ли было так? – спросил он брюзгливо. – Это же дармовая сила… Рабы, что достались вообще бесплатно!

Я вздохнул, покачал головой.

– Дорогой барон, я тоже не ахти какой экономист, но знаю такую простую истину: свободный человек вкалывает больше. Раба нужно кормить, одевать, лечить, а еще и сторожить!.. К тому же работать он будет впятеро меньше свободного. А вот свободного не надо кормить, сам отыщет, не надо одевать и лечить – это его проблемы.

Он посмотрел настороженно:

– То есть работа свободных обходится дешевле?

Я сказал с укором:

– Как будто вы не знаете!

Он чуть смутился, что для него очень нехарактерно, развел руками.

– Понимал, но… не формулировал. Но когда вот так уложишь в слова… да, из свободных выжать можно намного больше. Но вот так взять и перебить… Гм…

Я смотрел на него с нежностью.

– Дорогой барон…

Он насторожился.

– Ох, что-то мне перестало нравиться это обращение…

– Дорогой барон, – повторил я, – а вас не переубеждает тот факт, что они намеревались уничтожить все население этих земель?.. Вплоть до Великого Хребта, так как о Тоннеле еще не знали?.. Уничтожить даже женщин с детьми, чтоб уж точно никто не стал строить здесь корабли и через тысячу лет.

Он гордо выпрямился и ответил с достоинством:

– То они, а то мы.

Я смотрел на него с растущей нежностью, барон Альбрехт из всех моих чистых душами и сердцами военачальников выглядел самым практичным и даже порой циничным, но, оказывается, даже для его цинизма есть ограничители… в виде христианских добродетелей.

– Дорогой барон, – повторил я в третий раз, – мне радостно видеть торжество светлого гуманизма в нашем христианском обществе!.. У язычников все было просто и естественно: на соседние страны нападали, чтобы убивать и грабить. А уцелевших уводить в плен. Все просто и бесхитростно. Но вот над миром засияла звезда Христа, полная гуманизма и человеколюбия!.. Сын Божий заявил, что в мире не должно быть рабов, не должно быть жертвоприношений… и там, где приняли его веру, этого варварства не стало. Уже нельзя нападать на соседние страны для того, чтобы убивать и грабить, это бесчеловечно и негуманно, это дикость и варварство, а можно только нести им кроткую веру Христа… конечно, сопротивляющимся сам Христос велел нести не мир, а меч, но главное в том, что возвышенный гуманизм настолько укоренился в наших сердцах, что я умиляюсь, глядя на вас… и вообще…

Он насупился и переспросил с подозрением:

– Ну и где во мне гуманизм?

Я всплеснул руками: