стало совсем печально. Она же в тот день умудрилась прождать в парке «Даху» несколько часов…

Допустим, что они правда находятся в разных измерениях. Был ли в условленный день Лифань на месте? Неужто и он тогда простоял в парке чуть ли не весь день?

В сердце у Сяоюнь защемило. Лифань ей в последний раз сказал, что будет продолжать искать ее. Прошло уже немало времени, а от Лифаня по-прежнему не было никаких вестей. Сяоюнь сначала каждый день размышляла, как изменить их печальную судьбу, молилась, чтобы ей выпала возможность снова увидеться с Лифанем… А теперь она начала о нем забывать и терять надежду.

От неожиданно нахлынувших мыслей Сяоюнь вдруг будто бы воспряла духом. Ее вновь охватило острое желание встретиться с Лифанем. Неизвестно, что на нее нашло, но она весь день безостановочно думала об их положении, за что бы ни бралась. Сяоюнь пробовала посмотреть фильмы, отоспаться, заняться спортом, но ничего не помогало ей отвлечься. В голове у нее роились видения, как Лифань ждет ее, и от этих образов Сяоюнь становилось гадко на душе.

К середине дня терпение Сяоюнь лопнуло. Она оделась и, захватив скетчбук и карандаши, поехала на автобусе в парк «Даху». Почему именно туда – она и сама точно не знала. Просто почувствовала, что ей нужно там оказаться. Все равно у нее не запланировано никаких неотложных дел. Поездка была хорошей возможностью убить время и отвлечься от мыслей.

Посетителей в парке «Даху» зимой было заметно меньше, чем осенью, и Сяоюнь без труда нашла себе удобное место. Она села лицом к озеру и, застыв на мгновение, решила порисовать в скетчбуке. В одной руке она держала одноразовую грелку, чтобы согреться, а другой рукой делала зарисовки парка, неосознанно изобразив себя и Лифаня на мосту. Если бы они оказались здесь, то, скорее всего, встретились бы именно там…

Рисунок был почти готов, но тут поднялся сильный ветер, и листы из скетчбука унеслись прочь.

– Эй!

Бумага устремилась вслед за ветром. Листы порхали в воздухе. Сяоюнь вскочила и бросилась за ними. Но рисунки не давались в руки.

«Да подождите вы! – восклицала Сяоюнь про себя. – Вы же – все, что у меня осталось от него! Хоть вы не покидайте меня!»

Ей удалось поймать один лист, но он оказался пустым. Сяоюнь со злости затопала ногами. Рисунки словно потешались и измывались над ней, взлетая как можно выше или, наоборот, припадая близко к земле. Наконец, все листы опустились на водную гладь и замерли там.

– Нет-нет-нет-нет, только не это…

Рисунки вмиг размыло водой. Листы свободно плавали посреди озера. Ближе всего к берегу оказался один эскиз: тот самый рисунок с мостом, который Сяоюнь только что закончила.

Девушка потянулась к листочку. Да, карандашные штрихи уже исчезли, но ей все равно хотелось вызволить остатки рисунка из озера. Миллиметр за миллиметром она продвигалась все дальше и дальше, надеясь, что дотянется до рисунка. Даже один спасенный лист – уже что-то.

Но Сяоюнь не повезло. Мало того что рисунок не поймала, так еще и сама угодила в воду.

Плавать Сяоюнь не умела. А выбраться обратно на берег самостоятельно не получалось. Берег оказался довольно высоким, а озеро – неожиданно глубоким. Сяоюнь быстро наглоталась воды. Стало тяжело дышать. Девушка дрыгала ногами и махала руками, чтобы удержаться на плаву. Хотелось за что-то ухватиться, но вокруг не было ничего подходящего. Наконец силы иссякли, и Сяоюнь почувствовала, что задыхается.

– В озеро упал человек!

До Сяоюнь доносились отдельные смутные слова, но к тому моменту она уже начала терять сознание. Тело отказывалось слушаться ее, и девушка ушла под воду.

Сяоюнь видела разбросанные по поверхности озера листы, в том числе последнюю зарисовку парка «Даху».

И еще заметила рыбешку, которая проплыла мимо нее сквозь темно-синие глубины. И вдруг мутно-белая рыбка раскрыла крылья, превратившись в белоснежную птицу…

Лучи солнца заполонили пространство вокруг. Казалось, что Сяоюнь вдруг оказалась вместе с птичкой посреди ясного неба…

То, что случилось дальше, Сяоюнь уже не помнила.

Глава 32

После вызволения Мадоки из воды Лифань слег с тяжелой простудой. Он пару дней провалялся дома с хлюпающим носом, кашлем и жаром. Здоровье подвело парня. Сестра и брат сильно переживали и поочередно дежурили у его постели.

Впрочем, недуг Лифаня был пустяком по сравнению с тем, что случилось с Мадокой. Та впала в некое подобие комы. Как же так получилось, что одной девушке выпало за жизнь дважды оказаться на грани жизни и смерти? Страшная параллель с ДТП.

Прошло два дня. Утром Лифаню позвонили. Мадока очнулась. Физически с ней было все в порядке, девушка осталась цела и невредима.

– Вот только ведет она себя странно. Доктора за ней приглядывают, – заявила с тревогой в голосе мама Мадоки по телефону.

После звонка Лифань сразу засобирался, сунул в рюкзак сотовый и кошелек и кинулся вон из дома.

Сестра корпела над диссертацией в гостиной. Увидев, что Лифань оделся и идет к выходу, сестра заголосила:

– Ты куда? Ты болен!

Лифань пооткрывал все ящики в прихожей. Наконец он нашел новую маску для лица.

– В больницу. Она проснулась!

– И тебе прямо сейчас туда надо ехать? На чем ты поедешь?

– На автобусе… Нет, возьму такси.

Открылась дверь туалета, и через щель показалась физиономия брата.

– Я с тобой съезжу!

Лифань заулыбался. Он хотел сказать «спасибо», но ему в горло попала мокрота, и он закашлялся.

– Да не за что, заодно посмотрим, какие у них там медсестрички.

Брат понял все без слов. Из щели высунулся кулак с задранным кверху большим пальцем.

– Только дай мне минутку, надо закончить одно дело.

– Детали оставь при себе. – Сестра закатила глаза.

Лифань вместе с братом быстро доехали на мотоцикле до больницы. Лифань один поднялся на второй этаж и пронесся мимо ряда палат. Наконец он оказался у нужной комнаты.

Через окошечко в двери Лифань увидел сидящую в постели Мадоку. Иссиня-черные волосы она распустила, и они свободно спадали на спину.

Лифань осторожно толкнул дверь и прошел в палату. Мама Мадоки и господин Чжан стояли у стены и грустно взирали на девушку, словно с той случилось нечто непоправимое.

Мадока была совсем без косметики. Лифань впервые увидел ее такой. Девушка также вытащила цветные контактные линзы из глаз, сняла аляповатые искусственные ресницы, смыла стрелки. Да и косметика ей была ни к чему. У Мадоки и так кожа чистая и белая, а губы – нежно-розовые…

По правде говоря, Лифаню показалось,