– Ты мне расскажешь еще что-нибудь о Сяоюнь?

– Вчера я и так много рассказала тебе о ней!

– Но тебе наверняка есть еще что добавить.

Мадока надулась и задумалась, склонив голову. Оглядевшись по сторонам, она сказала:

– Давай так: задавай мне три вопроса, я тебе на них и отвечу.

Великолепно! Прямо целое телешоу можно снимать. «Три вопроса Мадоке»…

Пока Лифань размышлял, что спросить, у Мадоки затрезвонил мобильный. Она отключила звук на телефоне, не собираясь, похоже, отвечать. Мобильный так и продолжал вибрировать.

– Не будешь брать?

– Не буду. Не обращай на него внимания.

Телефончик, впрочем, и сам успокоился. Лифань задал первый вопрос:

– Когда ты все поняла? Что ты не в своем мире…

– Да практически сразу. Но никто мне не верил, как я ни пыталась убедить. Ведь я для всех оставалась все тем же человеком. Вот я и почувствовала, что если что-то и можно поменять, то только саму себя.

Мадока, отпив сладкого лимонного чая, продолжила:

– Я помню, авария произошла, потому что мама совсем вымоталась, а на дорогу еще собака выбежала… Мама затормозила, крутанула руль, и мы слетели на обочину. Когда я очнулась, вдруг оказалось, что мы наехали на человека.

– Так и было. Это мой друг. И я… там был.

– Да знаю я все, уже писала же тебе. Но я помню все иначе. Да многое у меня в воспоминаниях выглядит по-другому. Например, я уверена, что напротив нашего дома ремонтировали крышу. Из-за шума я не могла нормально спать. После аварии всего этого уже не было. Да и люди вокруг меня поменялись. Вроде бы я ходила в ту же школу, но круг друзей был уже не тот…

Мадока придвинулась поближе к Лифаню и загадочно проговорила:

– Получается, к счастью или несчастью – решай сам, – где-то в другом времени и измерении есть другая «я». В одно время, в одном месте одна и та же девушка… попала в аварию… Ой, даже мурашки побежали по коже!

– Так ты знакома с Сяоюнь?

– Нет. Третий вопрос.

– Как?! И это все?

– Строго говоря, все, что я о ней знаю, я узнала уже потом, когда обжилась на новом месте.

– И что же ты узнала? Вот тебе третий вопрос.

Мадока заморгала, но все-таки ответила:

– Ей нравятся белые птички. У нее в спальне много всяких вещей с ними. И еще есть вот этот браслетик.

Девушка подняла руку, на которой красовался серебристый браслет-цепочка с подвеской в виде белой птички.

И тут Лифаня осенило! Так вот почему он в сновидениях видел белых птиц. Каждый раз, когда Сяоюнь показывалась в его снах, ее сопровождали белые птицы.

– Я знаю, почему ей нравятся птицы. Такая была на браслете, который нам подарил папа. Свой браслет я, правда, уже давно посеяла. – Мадока улыбнулась. – А этот как-то вдруг, когда я проснулась, оказался у меня на руке! Похоже, вторая «я» очень скучает по своему браслетику.

– Так Сяоюнь…

– Все! На сегодня хватит вопросов! – Мадока встала и весело воскликнула: – Пошли снова на пиратский корабль!

От одного упоминания о пиратах у Лифаня все перевернулось в животе. Он уже основательно вымотался.

Следующие несколько дней они постоянно устраивали себе разнообразные развлечения. Мадока звонила ему и сообщала, куда она хочет сходить и что хочет там сделать. Лифань ее сопровождал каждый раз, когда у него не было занятий. Он вдруг превратился, сам того не желая, в персонального гида по Тайбэю.

Мадока все время завлекала Лифаня обещаниями, что расскажет ему что-то еще о Сяоюнь. Но в основном Лифань занимался тем, что придумывал для нее разные интересные занятия. Правда, к чести Мадоки, она выполняла обещанное. При каждой встрече она что-то сообщала ему о Сяоюнь. Далеко не всегда информация оказывалась полезной, но Лифань был готов водить девушку по городу в обмен на любые сведения.

Так прошло две недели, по истечении которых Мадока «порадовала» Лифаня новостью: она решила остаться в Тайбэе еще на неделю.

– А твои родные не будут беспокоиться?

– Да нет. К чему им беспокоиться?

Комментировать дела чужой семьи Лифань не собирался. Мадока уже упомянула, что живет вместе с мамой и господином Чжаном. Больше ничего о том, что у нее происходило дома, Лифань не знал. Да и не хотел спрашивать. Но за те дни, которые они провели вместе, Мадока успела многое рассказать ему о своей маме.

– Мама у меня – конченая трудоголичка, я ее практически не вижу. Впрочем, я догадываюсь, с чем это связано: за работой она не скучает по папе. Мама часто заходит в наш общий кабинет поглядеть на его фотографии.

– Я ее и люблю, и ненавижу. Ненавижу, потому что она не уделяет мне времени, люблю, потому что кто у меня остался, кроме нее? Я даже не понимала, насколько хотела, чтобы появился человек, который мог бы ее отвлечь от плохих мыслей. Пусть у нее будет хоть один ухажер!

– Постой… – Лифаню с трудом удалось прервать откровения девушки. По большей части он молчал, никак не сдерживая поток сознания Мадоки. – А что же ваш господин Чжан? С которым твоя мама встречается?

Мадока выдержала паузу. В ее взгляде, обычно живом и открытом, промелькнула печаль.

Девушка взяла чайную ложечку и, помешивая чай с молоком, проговорила:

– Все правильно. Я имела в виду мою другую маму. У меня нет ощущения, что эта мама, готовящаяся снова выйти замуж, – именно моя мама. Но если выскажу ей это в лицо, то раню ее. Вот я и держу все в себе.

Она имела в виду ту маму, которая попала в аварию, пытаясь не сбить собаку, а не ту, которая въехала в Сывэня. Какие еще между ними были различия? Этого Лифань пока не знал.

– Но разве и та и другая мама – не твоя мама в любом случае?

– Отвечаю вопросом на вопрос: а я и та девушка, которую ты видишь во сне, – одна и та же Сяоюнь? Мы с нею вообще похожи?

На это Лифаню нечего было ответить.

Мадока вздохнула и спросила:

– Ты слышал что-нибудь о параллельных мирах?

Лифань не был уверен, стоило ли сразу кивнуть или нет. О параллельных мирах он слышал, но глубоко в эту тему не погружался. Поэтому он попросил:

– Расскажешь?

– Есть такая штука: параллельные миры. Это когда… Ну, вот смотри: ты пришел в это кафе, официантка дала тебе меню, ты думаешь, что заказать: чай с молоком или айс-кофе… – Мадока придвинула чашку с чаем к Лифаню и поставила ее рядом с